Уолтер сразу задал тон разговора, обратившись к своему помощнику: «Спроси его, видел ли он когда-нибудь взрыв автомобиля».
Я не стал ждать повторения вопроса. «Нет. Думаю, что не видел», – ответил я.
«Я имел в виду не пустой автомобиль», – пояснил Уолтер. Угроза моему здоровью стала очевидной.
Весь последующий разговор состоял из настораживающих предупреждений: «Тебе стоит позаботиться о наших людях… С нами выгодней дружить… Веди себя с нашими ребятами хорошо».
За то лето и начало осени я близко познакомился с Уолтером. Каждый день в час дня он врывался к нам в офис, распугивая секретарш своим ревом: «Где этот гребаный идиот?» Бывали дни, когда он опускался до совсем вульгарных оскорблений с упоминанием меня и моей матери. И вот он уже стоял перед моим столом и разъяснял мне, что я сделал не так за последние двадцать четыре часа.
«Вчера ты вывесил график рабочих смен, не обсудив их предварительно с сотрудниками! Чарли не доволен своими сменами. Что происходит?»
На следующий день: «Сегодня утром один из наших работников пришел на смену на полчаса позже и получил предупреждение! Как ты смеешь упрекать его за такой пустяк!»
Еще через день: «Что это за игры в мотивацию, которую твой управляющий навязывает персоналу? Это оскорбительно! Мы что – дети малые?»
Иногда я пробовал объяснить ему свои действия, рассказывал об общей цели организации, но он на такие беседы не покупался. Уолтер приходил и негодовал, день за днем, неделя за неделей.
И вот однажды, в октябре, Уолтер в моем офисе не появился. Часы показали час пятнадцать, половину второго, без пятнадцати два. Я позвонил управляющим и поинтересовался: «Вчера в отеле случилось что-то ужасное?» Они мне рассказали о паре досадных мелочей, но не более того.
Тогда я вылетел из офиса и помчался за восемь кварталов к зданию профсоюза. Я вбежал в здание и решительно спросил: «Где Уолтер?»
«Он на совещании, – ответила девушка за стойкой администрации, – у них конфиденциальная встреча».
Я направился прямо к конференц-залу.
«Вам туда нельзя!»
Но я не слушал. Я зашел в зал совещаний, направился прямо к Уолтеру и резко сказал: «Где ты был сегодня? У нас работа, а ты пропускаешь встречу. Мог бы по крайне мере позвонить и извиниться».
Он побагровел от ярости.
«Как ты смеешь сюда входить?!» – закричал он.
«В общем, я тебе все сказал! Приходи – нам надо контактировать ради членов твоего профсоюза и моих сотрудников!» С этими словами я удалился. Мысленно я поздравил себя с тем, что их предположения на мой счет не оправдались.
Позже мне рассказали, что, как только я ушел, Уолтер с ухмылкой заметил подчиненным: «Вот сукин сын! Ему это даже нравится!» Никто из них не мог понять, почему им не удается меня запугать.
Горячий кофе в холодный день
После этого случая отношения с профсоюзом стали чуть спокойнее, но сильное недоверие осталось. Близилось Рождество. В то время у отелей Hyatt была традиция дарить каждому сотруднику на праздник индейку.
Но Уолтера и его профсоюзных вожаков такой жест совсем не обрадовал: «Какого хрена? Ты стараешься подкупить наших парней?» – заорал он. Буквально в считаные минуты они подговорили персонал устроить забастовку. Сотрудники бродили вокруг отеля, скандируя речовки и держа в руках наскоро сделанные транспаранты со словами: «Неуважение к трудящимся».
Но прежде чем выйти на улицу, они в отеле выдвинули ящики всех кассовых аппаратов – на стойке администрации, в баре, ресторане, – чтобы любой из гостей отеля, проходя мимо, мог пожертвовать им деньги.
Тот зимний день выдался очень холодным. Я собрал управляющих кухней и рестораном и скомандовал: «Быстренько приготовьте горячий сидр. Несите сюда запасы горячего кофе и сдобные булочки, какие у вас есть. Мы раздадим их бастующим». Я понимал, что надо спешить, потому что вот-вот приедет телевидение. Я знал, что в Питтсбурге телевидение освещает все забастовки.
Когда репортеры подоспели, я и мои помощники уже вовсю раздавали еду и горячие напитки бастующим членам профсоюза.
«Что вы делаете?» – спросил меня недоумевающий репортер, тыча микрофон прямо в лицо.
«Эти люди – наши сотрудники, – ответил я, – пусть у нас возникло непонимание и работа встала, но они все равно являются важнейшей частью отеля, и я их люблю. На улице очень холодно. Вот я решил, что им кстати выпить горячего и подкрепиться сладким».
Представляете, каким нетрадиционным был сюжет в вечерних новостях.
Изменения к лучшему
С тех пор наши встречи с Уолтером проходили гораздо цивилизованнее. Он перестал обзывать меня за глаза, ограничившись лишь прозвищами «немец» и «фриц». Через два года мы с профсоюзом уже прекрасно ладили, и нам удалось кардинально поменять имидж отеля в лучшую сторону.
Мы развеяли сомнения, которые один молодой пиар-агент высказал мне после самого первого совещания: «Хорст, должен сказать тебе как новому человеку в этом городе: у тебя никогда не получится создать здесь грандиозный отель». Когда я поинтересовался почему, он ответил: «Ты меня не понял. Отель расположен на Холме. Здесь район черных. С этим ничего не сделаешь». Я сразу сказал, что больше в его услугах не нуждаюсь.
Настал день, когда администрация города устроила прием для руководителей различных объединений – ассоциаций автосалонов, образовательных и медицинских учреждений и т. д. Для нас это были важные люди, поскольку они бронировали отель для проведения конференций и других мероприятий. Основным докладчиком был мэр. Он поднялся с места и сказал: «Что еще нам предстоит сделать в Питтсбурге? Подстроиться к новым реалиям. Мы должны мыслить творчески. Фактически городу нужно второе рождение. Я говорю не только об инфраструктуре. Если заниматься только зданиями, Возрождения не случится. Нам необходимо возродить дух города. Подобно тому, как это произошло с отелем Hyatt на Холме. Он совершенно преобразился. Мы должны работать и превратить Питтсбург в город, куда люди захотят приезжать снова и снова».
Мне оставалось лишь сидеть за своим столиком и улыбаться.
Вскоре компания перевела меня в Hyatt Regency в Дирборне, пригороде Детройта, штат Мичиган. Когда я в последний раз увидел швейцара Джима, он просиял и радостно поприветствовал меня: «Добрый день, мистер Шульце!» Мы достигли общей цели – наш отель стал лучшим. Он стал самым чистым, и в нем работали самые приветливые сотрудники, которые старались обслуживать гостей все лучше и лучше. Мы были вне конкуренции по всем позициям, и в профсоюзе у нас не осталось недоброжелателей. Фактически профсоюз не только нам больше не препятствовал, но напротив – содействовал нашему успеху.
И особенно мне было приятно узнать, что Уолтер позвонил главе регионального подразделения профсоюза в Детройте и сказал: «К вам скоро приедет наш немец. Он отличный парень. Вам понравится с ним работать».
