– Ну что, пойдем? – нетерпеливо топталась Эленаис, явно торопясь покинуть эти мрачные места, над которыми нависла жуткая тень смерти.
– Подожди, – ответила я. – На полу осколки стекла.
– Ну и что? Копаешься здесь без толку, словно великая ищейка.
Еще одна аллюзия на прочитанное мной письмо, которую она сопроводила взглядом, полным яда.
– Не понимаю, что тут удивительного. Упыри разгромили и разбили все, включая стекло.
– Вот только стекла в этом доме не было. Это квартал нищих. Здесь нет стеклянных окон и хрупкой посуды.
Эленаис вытаращила глаза, осознав, что здешние окна прикрывали лишь сломанные ставни, а миски и столовые приборы, разбросанные по полу, были из железа и дерева. Она, воспитанная в роскоши, не могла представить себе дом без плитки или изящной посуды, но в деревне, где выросла я, большинство семей обходились без них. Стекло имелось только в таверне, где хранились вина в бутылках, и в лавке аптекаря, где в стеклянные флаконы собиралась десятина.
– Мы пьем из железных кружек, – прошептала матушка Мао, натягивая старую шаль на дрожащие плечи.
Ее слова подтвердили мою догадку. Я подобрала несколько осколков. Это было прозрачное, идеально изогнутое стекло, гораздо тоньше тех емкостей, которые использовал мой отец. Материал высочайшего качества, который не по карману простому сельскому аптекарю… Я завернула осколки в кружевной платок и аккуратно убрала их в свою маленькую кожаную котомку.
Мы попрощались с вдовой. Эленаис с облегчением выдохнула, выйдя на открытый воздух, и направилась к переулку, ведущему к площади. Сурадж удержал ее.
– Не в этом направлении.
– Но… мы пришли именно этим путем. Там нас ждут стражники.
– В том-то и дело. Пусть они подождут еще немного, а мы уйдем от них как можно дальше.
Эленаис непонимающе уставилась на Сураджа, подозревая, что он сошел с ума.
Юноша объяснил:
– Мы не можем проводить расследование, окруженные эскортом, который заметен издали. За десять минут самостоятельных поисков мы узнали больше, чем полиция за несколько недель. Теперь нам известно, что упыри не нападают в одиночку. У Л’Эскийя только гипотеза, а у нас доказательство: повелительница окружена сообщниками. Смертными или бессмертными, в любом случае это – люди. Они выходят из недр Парижа вместе с монстрами, чтобы похищать людей. Стеклянные осколки, которые обнаружила Диана, вероятно, имеют значение, которое нам еще предстоит разгадать… и мы обязательно это выясним.
Сурадж ощупал карман нагрудника:
– Нам не нужна полиция, чтобы продолжать расследование. Пропуск Короля откроет закрытые двери. Инстинкт подсказывает: надо заглянуть в хоспис Неизлечимых, куда привезли раненых с горы Парнас: возможно, им есть что рассказать. Они быстрее поделятся сведениями без оскорбительных окриков капитана. Я знаю скромный постоялый двор в самом сердце студенческого квартала Кровавого Мишеля, который удобнее для нас, чем Гран Шатле.
– Скромный постоялый двор? – скривилась Эленаис, будто услышала неприличное слово. – Мы и так отказались от апартаментов в Версале в пользу клетушек Большого Шатле. Но там, по крайней мере, прекрасный вид на Сену. Не хочу спать с клопами на соломенных тюфяках, на которых ночевали нищие.
– Можешь спокойно вернуться к наемникам полиции и провести там следующие три недели до наступления Ночи Тьмы, занимаясь осматриванием достопримечательностей Парижа. А у меня миссия, которую я должен выполнить по приказу Короля.
Слова Сураджа захлопнули клюв птичницы. Угодливая лизоблюдка мертвых, она ни за что на свете не хотела бы лишиться милостей монарха.
Меня клопы не пугали. На Крысином Холме водились паразиты, и я знала: их укусы не смертельны.
– А как же наши лошади? – поинтересовалась я.
– Они не понадобятся нам в поисках. Ни на земле, ни под землей. Итак, вы со мной? Да или нет?
Эленаис бросила на меня взгляд, в котором горел тот же огонь соперничества, как и во время борьбы за «Глоток Короля».
– Тебе не поймать Даму Чудес первой, мышка! Даже не надейся. И ты, Сурадж, не обойдешь меня. Благодаря Крови Короля я – самая быстрая. Именно мне выпадет честь доставить ренегату и ее армию в руки Нетленного!
«Ты не будешь самой быстрой, когда я обездвижу тебя», – подумала я, поклявшись обезвредить птичницу, если она встанет между мной и моей целью.
Я отправлю Даму в объятия Абсолютной Смерти прежде, чем мои товарищи по команде схватят ее. Да здравствует Фронда! И да возродится Свет на Земле!
Без сопровождения и без охраны мы двинулись на запад от холма в неизвестность.
7. Хоспис Неизлечимых
ЕЩЕ НЕДАВНО НАША КОННАЯ ПРОЦЕССИЯ притягивала все взгляды.
Теперь же на многолюдных улицах города никому до нас не было дела.
В обмен на несколько су
[24] мы получили три длинные серые накидки с капюшонами, которые скрыли наши лица и нагрудники оруженосцев.
На нас не обращали внимания ни прачки, занятые стиркой белья, ни трубочисты, вымазанные в саже, ни грузчики, перевозившие строительный материал на спинах ослов, ни лавочники, торговавшие мелкой рыбешкой, выловленной из Сены, чтобы заработать себе на пропитание.
Рядом я слышала свистящее под капюшоном дыхание Эленаис. Она повязала лицо шелковым платком, жалуясь, что находится на грани обморока от стойкого зловония вокруг нас, этакого густого настоя, где перемешались еда, жаренная на жире, моча, а также человеческий и животный пот. Ароматические травы, несмотря на холодный воздух, не могли заглушить запах, настолько плотный, что его, кажется, можно было потрогать.
– Хоспис Неизлечимых. Вот мы и пришли, – неожиданно объявил Сурадж.
Я выглянула из-под капюшона и увидела огромное каменное ограждение, возле которого дежурила многочисленная охрана, как в Гран Шатле. Здесь находились не только солдаты дозора, но и элитное королевское подразделение – драгуны, мгновенно узнанные мною по серым колпакам с длинными концами. Те, кто жестоко расправился с моей семьей в Оверни…
Сейчас, в середине дня, это кровожадное войско дремало в лагере, разбитом вокруг стены, чтобы ночью не упустить нечисть с Дамой Чудес во главе.
Мы медленно прокладывали путь через биваки и мангалы к воротам, над которыми возвышалась большая кованая летучая мышь, застывшая на морозе. Он держал в когтях змею – символ аптекарей. Такой же был выгравирован на двери нашей семейной лавки на Крысином Холме.
Мое сердце замерло при воспоминаниях о далеких, счастливых днях, пока вампирическая Инквизиция не уничтожила родных…
Сурадж постучал бронзовым дверным молоточком в форме летучей мыши. В деревянной панели с шипами открылся глазок, за которым сверкнули два подозрительных глаза:
