– Если сейчас не пропустишь меня, завтра все выложу Эленаис, – пригрозила я. – Ты ей нравишься. Девушке придется несладко. А зная ее, будь уверен, слух разнесется от Парижа до Версаля как щелчок пальцев.
Густые брови Сураджа дрогнули.
– Король не должен узнать, – пробормотал он. – Я… я не имею права разочаровывать его. От этого зависит благополучие королевства Джайпур.
Несмотря на предательство юноши, я посочувствовала ему. Он находился между двух огней: долгом перед родиной и страстью, которая поглощала его. Если Нетленный узнает о его романе с Рафаэлем, Сурадж впадет в немилость, здесь юноша прав.
Но он ошибался, думая, что, оставаясь на службе монарха, в конце концов получит подкрепление, необходимое для борьбы с вурдалаками, угрожавшими королевству Джайпур. Правда в том, что Король Тьмы никогда не пошлет туда свои войска, потому что никогда не раскроет секрет производства смертоносного серебра. Я уже достаточно хорошо узнала Нетленного, чтобы понять: он процветает, разделяя и играя на слабостях всех, кто его окружает.
Стерлинг прав: все подопечные Короля – актеры в написанной им пьесе. Так было и со мной, так будет и с Сураджем. Разница лишь в том, что индиец этого еще не понял.
– Если тебе дорога репутация безупречного оруженосца, уйди с моего пути, – приказала я. – Последнее предупреждение.
Лицо юноши исказила мука. Он молча отступил.
Я прошла мимо, не взглянув на него, после чего скрылась в кулуаре.
* * *
Быстрыми шагами я шла по обледеневшим улицам, чувствуя в ножнах набоку кол из яблони и шпагу из смертоносного серебра. Котомка, где лежал пистолет, врученный Стерлингом, оттягивала плечо. Пальцы сжимало кольцо с ониксом.
Вооруженная до зубов, я спокойно и без страха передвигалась в ночи перед наглухо захлопнутыми ставнями и закрытыми дверями.
Неожиданно за спиной раздался хруст. Я повернулась, ожидая увидеть Сураджа, идущего за мной, и приготовилась дать отпор, если надо. Но… улица была пустынна, ледяной тротуар блестел под угасающей луной. Бледная звезда достигла своего апогея во время нашей первой вылазки на кладбище Невинных и с тех пор неумолимо убывала каждую ночь, излучая все более тусклый свет.
Я содрогнулась, вспомнив, что осталось всего десять дней до 21 декабря – Ночи Тьмы. Я натянула поглубже капюшон и отправилась на север искать убежище в квартале Тампль.
Как сказал Сурадж, район был разрушен, многие дома стояли безжизненными. Под прикрытием темноты я незаметно продвигалась вперед. Хотелось спокойно, с ясной головой обдумать план. Возможно, новые сны придут ко мне и укажут дорогу. Посмотрим.
Снова хруст, уже ближе. Я повернулась. Дурное ощущение, что за тобой следят, не отпускало. Я уже ощутила его сполна днем, по дороге на кладбище. Теперь оно вернулось посреди ночи, еще более пугающее, чем прежде.
– Кто идет? – спросила я, осматриваясь.
Голос отскочил от слепых и немых фасадов, равнодушно взиравших на меня. Я нырнула в лабиринт узких улочек, избегая главных дорог, чтобы как можно незаметнее добраться до квартала Тампль. Мне не хотелось пересекать Сену по мосту Менял, и я решила пройти на восток, чтобы выйти на небольшой мост.
Я нервно нащупала пропуск в котомке, готовая предъявить его, если ночной дозор решит проверить меня, разгуливающую после комендантского часа. Но никого не было: ни смертных с оружием в руках, следивших за соблюдением закона, ни бессмертных, занятых охотой за бездомными.
Однако если я действительно одна, откуда взялось это зловещее ощущение, эта мания преследования, которая усилилась с утра и достигла пика ночью?
Возможно, повелительница упырей наконец-то заинтересовалась мной…
Возможно, сейчас она появится, чтобы похитить меня, удовлетворив желание Короля…
– Если ты здесь, Дама, покажись!
И снова мой голос гулко раздался в пустоте. Темнота в этом лабиринте улиц настолько плотная, что я уже не различала дороги. Слабый свет умирающей луны едва проникал под тонкие сталактиты, свисавшие с неровных водостоков. Кругом – кромешная тьма. Я достала из кармана трутовое огниво, потерла его один раз…
…второй…
…третий.
В ковшике ладони родилось крохотное пламя, откинувшее трепетный ореол. Я испуганно вскрикнула: в нескольких метрах от меня стоял человек в длинном черном кожаном плаще. Лицо скрывал капюшон.
– Назад! – угрожающе произнесла я, доставая шпагу.
Человек шагнул в мою сторону, воспроизводя тот самый звук, который я уже несколько раз слышала за спиной: хруст корки льда.
– Назад! Или я ударю.
Незнакомец сделал еще один шаг, тяжелый и решительный: механическая походка без тени сомнения.
Мое дыхание стало прерывистым, холодный воздух воспалил бронхи.
Кто это? Смертный? Вампир?
Когда он сделал третий шаг, волна сверхъестественного холода проникла под одежду, добравшись до самых костей, тем самым ответив на мой вопрос: ледяная аура – аура Тьмы!
– Предупреждаю, мой меч из смертоносного серебра!
Человек приближался, переступая через лужи замерзшей воды.
– Сами напросились!
Я нацелила клинок на кончик капюшона, чтобы открыть лицо, которое скрывалось в этой черной дыре. Кожаный колпак откинулся, но под ним… Ничего! Высокий жесткий воротник плаща торчал без шеи и головы. И все же по какому-то одиозному волшебству обезглавленное тело продолжало двигаться. В паническом ужасе я быстро взмахнула шпагой и вонзила ее в грудь существа. Клинок уперся в каменно-твердую массу, отозвавшись болью в моем локте.
Безголовая фигура протянула ко мне руки в черных перчатках.
– Нет! – прорычала я, ударяя острием шпаги по ее груди.
Почему лезвие разрезает кожу плаща, не достигая плоти под ним? Передо мной нечисть. Смертоносное серебро должно помочь! Руки человека сомкнулись на моих плечах, как железные тиски, не позволяя мне махнуть шпагой. Существо крепко прижало меня к своему туловищу, которое я не сумела даже ранить. Между разрезанными кожаными лоскутами моя щека соприкоснулась с кожей, холодной, как могила, и в то же время удивительно мягкой, почти бархатной. Но меня изумило биение, раздавшееся под ухом. В этом ожившем трупе бился пульс, не органический, как у сердца, а механический, как у часов.
Внезапно меня озарило: это он.
Он, чью месть Бланш де Ла Ронсьер обещала мне с вершины повозки, которая везла ее на казнь! Он, кого я видела во сне сегодня днем, в сладком дымке воспоминаний о былых счастливых днях!
– Тристан, – пролепетала я. – Это… это невозможно. Я видела твое тело на стене Облавы. Там ничего не осталось, кроме костей.
В ответ руки обняли меня еще крепче. Любовное объятие и … убийственное. Когда-то я призналась Тристану, что хочу остаться в его объятиях навсегда. Теперь, когда зима почти наступила, он снова обнимал меня, но не для того, чтобы согреть. Чтобы раздавить.
