– Тебя больше нет, Тристан. – Я задыхалась, ребра мои сжались до предела. – Ты… ты мертв.
Тишину пронзило эхо: звук упавших на мостовую шпаги и котомки. Мои конечности были сжаты так, что я перестала их чувствовать. Механическое сердце убийцы стучало быстрее, словно адская машина, в то время как мое живое постепенно замедлялось.
В голове всплыла картинка четвертого аркана – препятствие с ухмыляющимся скелетом. Запретное Таро вновь говорило правду: мое будущее никогда не сбудется, и я не попаду во Двор Чудес, потому что Смерть стоит на моем пути.
Все скоро закончится. Здесь и сейчас, в этом грязном переулке.
Прости меня, Полин: твой бунт был напрасным…
Прости меня, Бастьян: твоя ласка не отомстит за тебя…
Прости, мама: я не оправдала надежд, которые ты возлагала…
«Свобода или смерть, Жанна, – нежный голос матери мягко прозвучал в моей голове. – Смерть или свобода».
Над плечом убийцы, среди неподвижных созвездий, на полной скорости пролетела падающая звезда. Свободная искорка посреди мертвого неба – маленькая и пугливая, как и я. Последний толчок, последний шанс: для меня еще есть возможность вырваться на свободу!
Я сжалась, уменьшаясь, совсем как ласка. Сложила плечи, чтобы выскользнуть из-под моей накидки. Измученное тело упало на землю, оставив пустой плащ в руках привидения. Вскочив на ноги, я схватила котомку и бросилась бежать со всех ног по городскому лабиринту.
– Откройте! – орала я, надрываясь.
Мои крики повисли в пустой ночи.
Позади меня под шагами Тристана хрустел лед и дрожала земля: он тоже бежал! Я ударялась об углы домов не в состоянии четко разглядеть дорогу в темноте. Двери, на которые я обрушивала стертые кулаки, оставались наглухо закрытыми.
– Кто-нибудь, откройте, пожалуйста! Я – оруженосец Короля!
В груди горел пожар, когда я внезапно очутилась на узкой набережной, залитой лунным светом. В месте, где неровный берег Сены уходил в воды, такие же черные, как воды Стикса
[40].
Взглядом поискала ближайший мост: ужасно далеко. Ветка в полумраке в нескольких сотнях метров от пропасти отрезала мне путь к спасению. Позади раздавались тяжелые шаги Тристана, усиленные десятикратным эхом, как будто на моем хвосте внезапно появилась армия привидений.
Опьяненная страхом, я развернулась, лихорадочно нащупывая в котомке пистолет. Пальцы неистово дрожали, а безголовое тело напирало прямо на меня!
Я вдруг заметила, что силуэт не один: четыре черные фигуры прорезали ночь. Я слышала не эхо, а стук их сапог.
В тот самый момент, когда Тристану оставалось всего несколько метров до меня, четыре человека в масках приблизились к нему и достали кинжалы. Их клинки ударили привидение в спину, раня не больше, чем я. Безголовая фигура отступила под напором четверых, сапоги заскользили по ледяной набережной… к самому краю. Лишенное головы тело не могло кричать. Оно лишь покачнулось и громко плюхнулось в бездну ледяных вод. Послышался треск корки льда. Река унесла прочь тело, беззвучно поглотив.
Сердце мое бешено билось. Я повернулась к таинственным спасителям, чтобы сказать:
– Спасибо, от всей души…
Но не успела закончить фразу, как мне на голову надели мешок и чем-то тяжелым ударили по затылку.
13. Слезы
МУЧИТЕЛЬНАЯ ПУЛЬСИРУЮЩАЯ МИГРЕНЬ РАЗБУДИЛА МЕНЯ.
На этот раз причина не в черной желчи: я прекрасно помнила неожиданный удар по затылку.
Постепенно привыкнув к темноте, я огляделась: один-единственный фонарь тускло освещал маленькую комнатку без окон. Захотелось помассировать ноющую шею, но руки оказались связанными.
Я – пленница.
Даме Чудес удалось похитить меня как раз в тот момент, когда я решила покинуть товарищей, чтобы приступить к самостоятельным поискам. У меня отобрали котомку, а вместе с ней и пистолет, из которого я могла бы уничтожить врага! Хуже того: и кольца с ониксом, подаренного Монфоконом, тоже не было. Я находилась во Дворе Чудес абсолютно уязвимая и безоружная.
Горькое чувство провала, более сокрушительное, чем удар, сбивший меня с ног, лишало сил для борьбы.
Неожиданно скрипнув, отворилась дверь. Я инстинктивно съежилась, сидя на соломенном тюфяке, ожидая увидеть ухмыляющегося упыря…
…Но в комнату вошел человек, одетый во все черное. Несомненно, один из агентов Дамы.
– А, ты проснулась! – произнес он с легким иностранным акцентом, который я не могла определить.
– Кто вы? Что собираетесь со мной делать? Где ваша хозяйка?
В тени дверного проема я с трудом различила черты смуглого лица со шрамом на лбу. Человек не ответил и захлопнул дверь.
Оставшись в одиночестве, я снова погрузилась в мрачные мысли. Все шло по сценарию Короля: я превосходно исполнила роль приманки, а враг послушно заглотил наживку.
Тот факт, что я оруженосец монарха, не скрыть: во-первых, я кричала об этом на улицах, когда за мной гнался призрак; во-вторых, королевский пропуск лежал в кармане котомки, которую у меня конфисковали.
Дама наверняка похвастается в новом памфлете, что похитила фаворитку Нетленного, которая когда-то спасла его от Абсолютной Смерти. Возможно, попытается использовать меня в качестве заложницы, чтобы добиться статуса вице-королевы Парижа.
Королю я тоже нужна: с помощью наших кровных уз он определит местонахождение Двора Чудес и направит сюда армию для захвата врага!
Только двумя способами я могла помешать Людовику: сбежать или умереть. Первый вариант в той ситуации, в которой я оказалась, осуществить было нереально. Оставалось второе. Стерлинг намекнул, что кровная связь с монархом, а вместе с ней и любая возможность отследить ее, будет уничтожена с моей гибелью.
Тревога разъедала душу, пока за мной не вернулся тот самый человек в черном. Он вытолкнул меня в один из темных переходов, которыми изобиловали подземелья Парижа. Запах плесени, пропитавший стены, напомнил подвалы «Гранд Экюри». Здесь, как и там, царила полная тишина. Как глубоко от поверхности я находилась? В одном метре или в ста? Определить было невозможно.
Наконец мы вошли в круглое помещение, едва ли больше моей камеры, освещенное длинными свечами в канделябрах из кованого железа. Вокруг нас стояли застывшие, как статуи, мужчины, одетые в такие же черные одежды, что и мой надзиратель.
Из всех присутствующих только один человек сидел, вернее, торжественно восседал на большом кофре, покрытом тигриной шкурой. Это была иератическая
[41] женщина, закутанная в длинное платье из темного бархата. Лицо ее скрывала черная кружевная вуаль. Наряд можно было бы назвать вдовьим, если бы не роскошные золотые украшения на шее и запястьях.
