Вермильона сощурилась, продемонстрировав морщинки, лучиками расходившиеся от уголков все еще ярких, несмотря на преклонный возраст, глаз.
– Ни я, ни остальные монахини не знали толком эту юную особу, принявшую постриг. Учитывая ее приятные манеры и хорошее образование, мы лишь догадывались, что она из благородной семьи. Живая и любознательная, одна из немногих, кто свободно читал на латыни и греческом. Поэтому вы поручили ей организовать библиотеку. Мы чувствовали, что девушка занимает особое место в вашем сердце. Настолько, что целый год продержали ее в этих стенах, словно лунатика. Настолько, что даже провели последнюю ночь возле нее. У вас было достаточно времени, чтобы снова открыть гроб, вынуть тело и подложить туда мешки с солью, которую обычно используют для сохранения трупов: в крипте соли было предостаточно.
Преподобная затряслась от негодования… и, как мне показалось, от страха.
– Вынуть Амаранту из гроба? – пискнула она высоким голосом. – Вы сошли с ума! Что я могла бы сделать с телом, отравленным ядом упыря?
– В том теле текла вампирическая кровь, а не яд, – холодно вмешалась я.
Вся авторитарность хозяйки хосписа развеялась как не бывало. Ее затрясло так сильно, что очки съехали на кончик носа:
– Откуда вы знаете? Амаранта вернулась? О, Тьма, приди мне на помощь! Помоги пережить эту ночь!
– Оставьте Тьму там, где она есть, и возьмите на себя ответственность. Похоже, вы скрыли случай незаконной трансмутации. Я знаю, кто это сделал: граф Маркантонио де Тарелла. Мне также известно имя жертвы: Ифигения де Плюминьи. Я помню ваш холодный взгляд, которым вы одарили Эленаис, когда мы посетили хоспис в конце ноября. Взгляд, полный ненависти, как я теперь понимаю. Очевидно, она не знала, что ее сестра жила в этих стенах под именем сестры Амаранты. Но вы? Почему вы заставили всех поверить, что монахиня мертва? Отвечайте, именем Короля!
Сестра Инкарната подавленно поплелась к столу и рухнула в кресло как подкошенная.
– Потому что… потому что не знала, что делать. Амаранта не должна была покидать стен хосписа. Однажды ночью в июле двести девяносто седьмого года она исчезла. Я была страшно разочарована тем, что девушка нарушила клятву.
– Она ушла не по своей воле: ее похитил вампир!
– Да, ее похитили возле братской могилы Барьер дю Трон, куда она ушла без моего разрешения! Если бы она осталась в хосписе, ничего бы не случилось! Кроме того, как знать, может, она сама согласилась на трансмутацию? Возможно, Ифигения испугалась, что, став незаконно трансмутированной, обречена на вечное изгнание и гибель от длинных рук Инквизиции. В следующий вечер девушка вернулась в слезах, ее ряса была залита кровью. Меня как будто оглушили! Монахиня из моего хосписа нарушила священный закон Факультета. Какой позор! Более того, Амаранта была самой ценной послушницей: ее отец ежемесячно платил кругленькую сумму, чтобы мы держали дочь в заточении! Эта безрассудная молодая особа предала меня! Мысль о предстоящем скандале заставила меня… потерять самообладание.
Дрожащей рукой Инкарната открыла один из ящиков секретера и достала маленькую деревянную перьевую ручку.
– Когда эта нечисть с человеческим лицом искала утешения в моих объятиях, я взяла ручку, подобную этой, и… изо всех сил вонзила в ее сердце.
Жестокость преподобной по отношению к растерянной, молодой девушке, которая явно была предана ей, потрясла. Ярость, которую она излила на несчастную, убив простой ручкой, наполнила ужасом.
– Как вы могли? – прошептала я, пораженная.
– Знаю: я должна была вызвать инквизитора Факультета, чтобы согласно протоколу устранить незаконную, – бормотала женщина себе под нос, пряча глаза. – Однако предпочла разобраться сама, чтобы избежать огласки. Деревянная ручка парализовала Амаранту. Она вполне могла сойти за мертвую, если не приглядываться.
– Вы выдумали эту историю про царапину упыря и заразное тело, чтобы я не заглянула под рясу сестры! – выкрикнула Вермильона.
– Да, и это сработало! – выпалила мать Инкарната, вскинув голову. – Ваши старые, подслеповатые глаза не увидели ничего, кроме огня. Оставшись наедине с гробом, я открыла его, чтобы закончить задуманное и обезглавить Амаранту пилой, позаимствованной в мастерской. Только не успела: девица вцепилась мне в горло. В запертом гробу проклятая ручка выскочила из груди!
При воспоминаниях о событиях той ночи, о которой она рассказывала впервые, бледные черты хозяйки хосписа исказил ужас.
– Может, деревянная ручка была слишком тонкой или дерево недостаточно прочным? – задумчиво произнесла она, словно умалишенная, вновь и вновь прокручивая в голове пережитое. – Фруктовые деревья самые эффективные в этом деле, поскольку в их ветвях течет сок жизни. Вот если бы ручка была сделана из яблони или ореха, а не из сосны, все было бы по-другому…
– Оставьте ваши причитания, – резко оборвала ее я. – Расскажите, что произошло на самом деле.
Преподобная вскочила, вырванная из круга мыслей.
– События развивались стремительно. Я пыталась распилить ее, но Ифигения ускользнула. Выбежала из склепа на поверхность в то время, когда остальные сестры уже давно спали после ночного бдения у гроба. Солнце должно было вот-вот взойти. Я надеялась, что эту несчастную ошибку природы лучи заживо сожгут где-нибудь в городе. Тогда я наполнила пустой гроб мешками с солью, закрыла его, закрутив винты, чтобы скрыть страшную тайну… до сегодняшнего дня.
Женщина подняла на меня безжизненные глаза. Паника исчезла, уступив место ледяному спокойствию.
– Вуаля! Теперь вы знаете все, – сухо подытожила она властным тоном, дав понять, что разговор окончен. – Если вы намерены посвятить Короля в эту историю, я открою ему правду. Я сделала все, чтобы сохранить репутацию хосписа. Мне краснеть не за что.
– Действительно, вы не покраснели, когда услышали об Амаранте. Вы побледнели! – бросила я. – Напрасно пытаетесь убедить себя, что она сгорела на солнце. Вы сами не верите… Вам страшно, что она вернется и отомстит.
– Это смешно! – огрызнулась Инкарната. – Преподобная мать Факультета не боится вульгарную незаконную! И прежде всего – она не сможет добраться до меня через эти крепкие стены! Не считая дозора, который день и ночь охраняет нас снаружи!
Сестра Вермильона прочистила горло:
– Теперь понимаю, почему в конце двести девяносто седьмого года вы сменили все замки в хосписе.
– Из-за душевнобольных, – с вызовом ответила Инкарната. – В почтенном возрасте ваша память выкидывает фокусы. Но все же вспомните, как два года назад в декабре двое из них сбежали, разграбив при этом библиотеку. Мой долг – защитить хоспис.
– Я еще не настолько стара, чтобы память меня подводила, – не дав себя запугать, ответила сестра милосердия «Последнего Пути». – И очень хорошо помню, что кто-то лунатикам открыл дверь снаружи. Кто-то, у кого были ключи от крыла душевнобольных. Сестра Амаранта проводила много времени с ними, была частью их жизни. Амаранта открыла им дверь, не так ли? Вот что вас пугает!
