Наконец процессия остановилась посреди садов. Солдаты заняли позицию вокруг Лувра, сотни придворных спешились. Тут же из-за украшенных гирляндами деревьев выскочили конюхи и торопливо увели коней. Двор продолжил пешее шествие за Королем, чей длинный белый шлейф скользил по газонам, словно мантия Бога Зимы во плоти.
Волна холода, в тысячу раз мощнее, чем пронизывающий декабрьский ветер, опережая поток смертных и вампиров, добрался до меня. Самый могущественный вампир империи остановился в нескольких метрах от Сураджа, Эленаис и меня. Величественный, в ореоле всей военной мощи, Нетленный казался непобедимым.
– Джайпур и Плюминьи, вы идете с Нами, – изрекли неподвижные губы маски.
– Сир. – Мои товарищи синхронно склонились в глубоком поклоне.
Они присоединились к трем остальным оруженосцам в нескольких метрах от Короля. Не зная, идти ли мне за ними или остаться, я застыла на месте под бездонным взглядом суверена, его ближайших министров и советников. Экзили, Мелак, принцесса дез Урсен, разодетые в богатые меха… Монфокон тоже стоял с ними, в нескольких шагах позади высших сановников режима.
– Что касается вас, Гастефриш. Вы закончили самостоятельное расследование, чтобы удостоить своим бесценным присутствием наш скромный бал? Окажите высокую честь!
Сарказм, прозвучавший в едких словах монарха, умертвил меня. Королю нет нужны повышать голос, чтобы продемонстрировать Двору, до какой степени ему не понравилась моя одиночная эскапада. Я в свою очередь тоже опустилась в глубоком реверансе. По рядам придворных пробежал приглушенный смешок при виде моего гротескного турнюра.
– Я ваша покорная слуга, Сир, – пролепетала я.
– Покорная? В самом деле! И мы бы даже добавили: последняя из всех. Вы лишены должности оруженосца. Мы больше не желаем вашего присутствия рядом.
Монарх продолжил свой путь, не сказав мне больше ни слова. Я – единственная из шести оруженосцев, которой он публично отказал в приглашении.
– Не падай духом… – тихо молвил Главный Конюший, проходя мимо.
Между локонами его парика сверкнули полные сожаления глаза. У него не было времени остановиться и поговорить со мной, а у меня – прошептать ему то, что я выяснила о Даме Чудес: ничто не смеет замедлить королевскую процессию.
Я больше не оруженосец.
Оглушенная неожиданным поворотом событий, я хотела было присоединиться к движению, но два швейцарских гвардейца преградили мне путь алебардами.
– Король лишил вас привилегий, – сообщил один из них. – Вы не можете войти в Лувр вместе с членами Двора. Войдете последней, вместе с мелкими вельможами.
Публично униженная, я вынуждена была остаться в стороне, на холоде, с мелкопоместным парижским дворянством, у которых не было ни престижа, ни положения, ни средств приобрести квартиру в Версале. Придворные, проходя мимо, испепеляли меня презрительными взглядами. В мелочных интригах Двора ничто не доставляло бо́льшего удовольствия, чем видеть унижение других. Они принимали мои пунцовые щеки за стыд. Но то были злость и досада от того, что момент исполнения вендетты, а вместе с ним и освобождение Наоко откладывались.
– Мадемуазель де Гастефриш? – раздался голос позади меня.
Я повернулась и увидела человечка в парике на высоченных каблуках, закутанного в норковую шубу. Благородный смертный.
– Нарцисс дю Серай, журналист «Меркюр Галант», – представился он, приглаживая свои напомаженные воском усы. – Ваша первая реакция на королевскую немилость?
Он достал из кармана записную книжку и перьевую ручку, готовясь записать мои слова.
– Мне нечего сказать, – бросила я.
Он раздраженно надулся:
– Ну же, небольшую речь для наших верных читателей. Собираетесь вы скрывать свой позор в монастыре?
Гнев закипел во мне.
– Что за мания по всякому поводу отправлять девушек в монастырь! – накинулась я на журналиста.
– Понятно… – прошептал человечек, царапая что-то в своем блокноте. – А как рассчитываете вернуть расположение Короля? Схватите Даму Чудес? Вы напали на ее след?
– Если вас об этом спросят, скажите, что не знаете.
Я оставила его и присоединилась к хвосту кортежа. Теперь, когда все сливки общества вошли в Лувр, настала очередь мелких дворян, в ранг которых я была низведена.
Я пересекла большой двор дворца, обрамленный вековыми зданиями с сотнями замерзших окон, и направилась к главному входу, возле которого с обеих сторон выстроились около двадцати швейцарских гвардейцев.
Едва перешагнула порог, кровь бросилась в лицо: здесь царило мягкое тепло, поддерживаемое пылающими каминами. Приятная камерная музыка возносилась под высокие расписные потолки. Мелодия гармонично ложилась на аккорды ароматов из огромных ваз, где волшебным образом распускались, невзирая на время года, букеты цветов. Слуги в ливреях поспешили снять с меня накидку и отнести ее в гардеробную.
Знатные дамы вокруг меня сбрасывали свои кейпы и пелерины. Я с удивлением отметила, что все были одеты в желтые или оранжевые платья с золотыми лентами. Их плечи были обнажены, а бюстье украшали вышитые солнечные узоры и драгоценности в форме лучей солнца. Очевидно, темой большого бала было Солнце – эмблема Людовика, который носил маску Аполлона и называл себя именем небесного светила.
Все знали, что Нетленный стремился подчинить себе день, чтобы распространить свою власть на двадцать четыре часа циферблата. К счастью, алхимические опыты, которые он проводил вместе с Экзили, еще не позволили достичь этой одиозной цели. Я не смела представить себе мир, где вампиры царили бы день и ночь! Сегодня Король хотел всем показать, что является единственным, уникальным владыкой ночи.
Эленаис коварно скрыла от меня дресс-код сегодняшнего бала. В сером фланелевом платье, которое она заказала для меня, я выглядела как темное облако на залитом солнцем небосводе.
– Ты, как всегда, делаешь все по-своему, Гастефриш, – раздался голос позади меня. – Как и я!
Я обернулась: Поппи!
Ее наряд тоже выделялся среди толпы: бледно-голубое платье из демократичной ткани, которую она обожала, – денима. Она собрала густые черные волосы в пучок, обернув его лентой из той же ткани. Цвет лица англичанки заметно улучшился с тех пор, как я видела ее в последний раз. Регенеративная сила королевской крови постепенно исцелила ее туберкулезные бронхи и придала здоровый румянец щекам. А может быть, ее согрел бокал вина?
– Должна признаться, что мода и я – несовместимые вещи. Не желаю красоваться на модных страницах в «Меркюр Галан», – пошутила я, приятно удивленная – Поппи впервые заговорила со мной после битвы за «Глоток Короля», когда я предала ее доверие.
– Зато страницы сплетен в «Потен» тебе обеспечены. Я видела, как этот писака приставал к тебе. Настоящий хищник!
