Она наклонилась ко мне и прошептала:
– К тому же пока мы болтали, он нарисовался рядом.
Поппи резко повернулась и как бы случайно наткнулась на газетчика, наблюдавшего за нами. Красное вино в бокале англичанки выплеснулось на жабо и блокнот Нарцисса дю Серай.
– Oh my gosh
[51], простите! – виновато пискнула Поппи.
Лицо человечка побагровело, слившись с винным пятном на его рубашке. Бранясь на нас, он растворился среди придворных.
– Вуаля! – подмигнула англичанка. – По ту сторону Ла-Манша бульварная пресса тоже наглеет, и это лучший способ справиться с ней.
– Спасибо, Поппи, – прошептала я, тронутая поступком. – Ты… ты больше не злишься на меня?
Она пожала плечами:
– Я обязана тебе местом среди оруженосцев и новыми бронхами. Если бы не «Глоток Короля», я давно бы уже сыграла в ящик. Моя очередь помочь тебе чем смогу. Постараюсь защитить тебя перед Королем. Он не из тех, кто любит смеяться, однако я найду аргументы, чтобы убедить его в том, что такая ведьма, как ты, ему необходима в охране.
Она лукаво улыбнулась, растянув губы, покрытые темной помадой.
– По правде говоря, чем чаще встречаюсь с придворными, тем больше ты мне нравишься, несмотря на твои недостатки. Даже если ты bitch, я все равно люблю тебя, darling!
Слова Поппи, одновременно грубые и нежные, согрели сердце.
– Кстати, говоря о bitch, нелегко, наверное, было выносить Плюминьи эти несколько недель. Поэтому ты смылась? Или для того, чтобы влюбленные поворковали вместе?
Она кивнула в сторону бального зала в конце коридора, где танцующие пары плавно скользили под звуки менуэта. Сияющая Эленаис висела на руке Сураджа. Тот натянуто улыбался придворным, но при этом старательно избегал взгляда Рафаэля, одиноко стоявшего в другом конце зала.
За прошедшие недели, проведенные в компании с товарищами, я узнала их самые сокровенные недостатки и поняла, что не только меня сложившиеся обстоятельства вынуждали вести двойную жизнь. Как сказал Око Невинных, каждый из нас здесь, на этом свете, ведет тайную борьбу в своем сердце.
– Даже завидую наглости Эленаис, – прошептала Поппи. – Идет напролом! А я до сих пор не смею признаться Зашу в своих чувствах.
Из-под век, накрашенных в стиле «смоки», девушка искоса посмотрела на шестого оруженосца, самого загадочного из всех, – Зашари де Гранд-Домена. Красивый метис из Америки беседовал с суровыми на вид вампирами, в которых я, кажется, узнала советников Его Величества.
– Заш вечно занят разговорами со старыми перечницами, – вздохнула Поппи. – О чем? О ком? Тайна, покрытая мраком. Из Луизианы он привез проблемы, я чувствую. Они подтачивают его изнутри. Как бы я хотела помочь… Готова поспорить: через несколько минут он покинет бальный зал и закроется в кабинете, куда Король удалился вместе с Главным Конюшим и министрами.
Я прикусила внутреннюю сторону щеки. Монфокон с Королем? Хотелось рассказать Главному Конюшему, через что мне пришлось пройти в последние несколько недель. О том, что случилось с Наоко. Я встрепенулась: Наоко! А где Маркантонио?
Я беспокойно огляделась, обводя взглядом придворных, занятых танцами и прогулками.
Внезапно передо мной возник слуга с богато украшенным оловянным подносом:
– Освежающие напитки, мадемуазель?
Одна половина бокалов сверкала шипучим розовым напитком, другая – бледной красной жидкостью с тонкой пурпурной пенкой на поверхности.
– Предлагаем в этот вечер в качестве аперитива два фирменных блюда от дома Мерсоняк: полусухое розовое шампанское и игристую кровь студентов из квартала Кровавого Мишеля по рецепту из Шампань.
– Не откажусь! – воскликнула Поппи, поставив пустой бокал на поднос, чтобы взять бокал шампанского.
– А вы, мадемуазель?
– Спасибо, я не испытываю жажды.
Мне нужно сосредоточиться на своей цели. Не успела я поблагодарить слугу, как длинные белые руки проскользнули рядом, чтобы взять два бокала с подноса.
– Ну же, Диана, для того чтобы кутить, необязательно испытывать жажду! – игриво воскликнул знакомый голос, принадлежавший тому, кого в самую последнюю очередь я хотела видеть сегодня.
Александр де Мортанж стоял передо мной, сияя как никогда в жюстокоре, расшитом золотыми нитями. Фасон его костюма, облегавшего торс, имитировал кирасу
[52] античного воина. На распущенных, огненных волосах красовалась корона из золотых лавровых венков.
– Вижу, что сегодня я единственная из оруженосцев, кто тихо страдает без поклонника! – прошептала Поппи, совершенно заблуждаясь насчет моих чувств к Александру. – Оставляю вас! Развлекайся, но без глупостей!
Александр вложил в мою руку бокал с розовым шампанским, взяв с подноса тот, что был наполнен человеческой кровью, и чокнулся со мной:
– Чин-чин, моя дорогая! И да начнется веселье!
18. Бал
– КАК ТЫ НАХОДИШЬ МОЙ НАРЯД Александра Македонского?
– Великолепно…
– Я подумал: вот прекрасный способ отдать должное нашему великому Королю и решил в этот триумфальный вечер украсить себя одеждой моего выдающегося тезки.
Вампир вздернул подбородок. Свет люстр играл на лаврах золотыми отблесками, переливаясь в волосах медным сиянием.
– Для Людовика я был бы готов завоевать половину земного шара от Европы до Азии, как Александр Македонский, – похвастался он, улыбаясь. – Но для тебя, Диана, завоевал бы весь мир!
– Как мило, Алекс. Но я способна заблудиться даже в кулуарах Версаля, а ты говоришь «весь мир»… только представь себе!
Он расхохотался, обнажая жемчужные зубы, не забыв предусмотрительно прикрыть клыки. Сегодня он хочет соблазнить меня, а не напугать.
– Потрясающее сочетание остроумия и хорошенького личика! Обожаю твой антиконформизм. А прийти на бал, нарядившись в серый туман, когда славят торжество Солнца! Это чертовски дерзко! Я бы сказал – эпатажно!
– Рада, что ты оценил мой юмор, в отличие от Короля.
Вампир отмахнулся от моих слов:
– Забудь об этом! Поверь, уж я-то знаю: любая немилость проходит. Такая чаровница, как ты, не будет страдать двадцать лет, как я, чтобы вернуть расположение монарха.
Он заговорщически подмигнул мне.
– Ну же, веселей! Выпьем за твой взлет при Дворе!
Он поднес бокал к губам, не отрывая от меня темно-синих глаз. Я застыла, словно газель под хищным взглядом пантеры, спустившейся утолить жажду к той же реке.
