– Как они это сделали? – прошептала я, пораженная. – Лапками и клювом?
– Хотя ты родом из деревни, баронесса, но восприятие у тебя, как и любого смертного, весьма ограниченно. И кругозор так же узок, как стены твоей провинциальной усадьбы.
– Я давно покинула те стены и даже охотилась в лесах! – прошипела я, уязвленная до глубины души и горя желанием рассказать ему, что занималась браконьерством в землях настоящего барона.
– Считаешь, что несколько выездов на охоту с гончими отличают тебя от придворных? Ты еще одна высокомерная аристократка, которая полагает, что природа должна ей! Если и есть какой-то урок, который наше нечестивое существование должно было преподать вам, смертным, так это то, что на вершине пищевой цепочки всегда будет новый хищник. Ты не имеешь ни малейшего представления о непостижимых тайнах природы.
Он презрительно взирал на меня с высоты своего роста, находясь ко мне так близко и в то же время бесконечно далеко: на расстоянии, которое разделяло смертного от бессмертного.
Но дело не только в этом. Янтарно-ледяной цвет лица, высокие скулы и широко расставленные глаза вампира, одновременно напряженные и отстраненные… его холодная красота говорили о существовании потустороннего мира, далеко за пределами Англии.
Кто такой Лорд Рейндаст на самом деле? Откуда он родом? И почему назвал свое вампирическое существование нечестивым, противореча постулатам Факультета?
– Прежде чем я войду в хоспис, хочу попросить об одной вещи, – сказала я. – У тебя есть перьевая ручка?
Юноша приподнял черную бровь:
– Да, конечно. Я – дипломат: ручка всегда со мной. Но зачем тебе? Хочешь, чтобы я подписал договор, обещая пощадить тебя?
Я усмехнулась:
– Нельзя верить на слово вампиру, а тем более английскому шпиону. Речь идет о договоре, который я уже исполнила – смерть Тареллы. Новость должна разлететься по всему Парижу и достичь ушей Лакримы как можно скорее. От этого зависит судьба моей подруги Наоко.
Я заглянула ему в глаза.
– Полагаю, для того, кто умеет перешептываться с птицами, не будет слишком сложным отправить почтового ворона в редакцию «Меркюр Галан»?
Стерлинг кивнул:
– Ручка в кармане камзола, что у тебя на плечах. Там же найдешь и бумагу.
Я быстро набросала текст. Затем, нагрев воск оставленной в пепле жаровни свечи, сделала самодельную печать, придавив ее перстнем с гербом Тареллы в качестве доказательства.
Через несколько минут черная птица улетела в ночь, унося в лапках мое послание.
– Теперь в хоспис! – позвал Стерлинг. – Посмотрим, верна ли твоя интуиция. Или ты пытаешься выиграть время, прежде чем я прикончу тебя.
Он достал из-за уха зубочистку и вставил ее между губами, как бы говоря, что разговор окончен.
Мы молча пересекли опустевший двор хосписа с брошенными палатками. Заиндевелые от мороза тенты из мешковины развевались на ледяном ветру. Я кивнула на ближайший вход. На цыпочках мы вошли в холодный каменный кулуар.
Лунный свет, проникавший сквозь толстые стекла, рисовал бледные ромбы на плитах, где еще несколько часов назад теснились друг к другу больные и нищие. Спокойствие нарушали слабые, приглушенные рыдания из крыла лунатиков.
Мы углубились в самое сердце хосписа, так далеко от окон, что мне пришлось достать трутовое огниво.
– Сюда, – прошептала я, остановившись перед укрепленной дверью кабинета преподобной, которая, страдая паранойей, пряталась в нем, как в убежище. – В этой камере нет окон. Боюсь, что твои пернатые друзья не смогут прилететь и открыть нам замок с другой стороны.
Стерлинг пожевал зубочистку губами:
– Зачем заходить туда? Если Дама Чудес и есть та самая сестра Амаранта, сегодня она придет забрать то, что ей причитается. А значит, путь ее будет проходить здесь.
Он погладил приклад пистолета, заткнутого за пояс.
– Я найду применение этому оружию.
– Конечно, Вильгельм Телль
[57]. Дама обязательно прибудет с яблоком на голове и станет в удобную для тебя позу, чтобы ты мог удачно прицелиться.
На гладком лице Стерлинга появилось раздражение.
– Мне уже довелось пережить нападение нечисти, – продолжила я. – Поверь, это сродни урагану. Когда придет повелительница, лучше подождать ее за дверью до удобного момента.
Я постучала кулаком по толстой панели.
Сквозь бронированную дверь просочился безумный голос. Значит, хозяйка хосписа бодрствовала, вероятно, слишком напуганная, чтобы уснуть.
– Сестра Марена? Уже рассвело? Я не слышал звона к заутрене…
– До рассвета еще далеко, а заутреня не скоро, матушка Инкарната, – ответила я, прижавшись губами к двери. – Это не сестра Марена. Это я. Диана де Гастефриш.
Пискнул приглушенный жалобный стон:
– Опять вы! Зачем вы вернулись? Чтобы мучить меня?
– Не мучить, а защитить. Солдаты и драгуны покинули вас.
– Не думаю, что вы поможете, если сестра Амаранта и ее солдаты решат напасть на меня.
– Может, и так. Только я не одна. Со мной повелитель ночи.
На секунду повисла тишина. Мгновенье спустя мы услышали злобный шепот:
– Привела инквизитора-вампира Факультета… Проклятье, ты донесла на меня!
– Нет. Этот бессмертный не имеет никакого отношения к Факультету. Откройте нам! Хотя, может, и надо было постучаться в двери Про́клятого Собора, чтобы выложить подробности Архиатру Парижа.
Защелкали многочисленные замки, дверь распахнулась. Перед камином стояла высокая фигура Инкарнаты.
– Входите скорее, – поторопила она нас, чтобы снова забаррикадироваться.
Когда был заперт последний замок, женщина повернула бледное лицо под черной вуалью.
– Кто вы, месье? – обратилась она к лорду.
Ее маленькие глазки за стеклами очков моргали с подозрением, внимательно рассматривая гребень вампира, булавку в его ухе и зубочистку в губах.
– Тень, которую вы больше никогда не пересечете, как только пройдет эта ночь, – ответил он.
Напряженное выражение на лице монахини сменилось облегчением. Само предположение, что ей повезет пережить эту ночь, казалось, успокоило ее. Ей больше ничего не хотелось знать:
– Хвала Тьме, таинственный синьор! С вашей помощью мы увидим рассвет!
– Вы, возможно, да. – Он мрачно посмотрел на меня: – Она, возможно, нет.
Я слышала угрозу в голосе Стерлинга. Он не скрывал, что намерен прикончить меня, если приход Дамы задержится. Несмотря на обещания, которые он дал сестре Инкарнате, он мог устранить и ее, если понадобится, чтобы не оставлять следов своего пребывания здесь. В первую очередь он – шпион, верный вице-королеве Англии.
