– Что теперь? – поинтересовался Рейндаст, когда мы подошли к камину, отойдя от монахини. – Может, стоит убить время, обсудив с хозяйкой хосписа теологию Тьмы? Хотя эти выдумки гематического Факультета меня никогда не интересовали.
И снова слова лорда шли вразрез со словами придворных, которые непременно становились благочестивыми, когда речь шла о том, чтобы польстить Экзили или влиятельным лицам официальной религии.
– Не нужно ни с кем разговаривать. Предпочитаю помолчать. Если это моя последняя ночь, намерена насладиться ею как мне заблагорассудится: вздремнув.
Рот юноши скривился в характерной для него полуулыбке.
– Тратить последние часы на сон – малодушие смертных!
– Напоминаю, что в жилах этой смертной течет несколько капель королевской крови. Ты не единственный, у кого развился дар Тьмы. У меня тоже есть сила, больше похожая на… предвидение. Я могу предугадать, где и когда появится Дама Чудес. Но так сложилось, что видения являются ко мне только во сне.
Стерлинг перекатил зубочистку из одного уголка рта в другой, не сводя с меня глаз:
– Very well!
[58] Спи, если твоей душе так угодно. Только позволь предупредить: единственное видение, которое рискуешь увидеть во сне, – мои смертельные объятия. Я лизоблюд живых, как ты меня назвала. Вкус, который я почувствовал, поверь, далек от горького. Твой вкус очень странный, отличается от вкуса крови, которую я пробовал до сих пор. Он более… как бы его назвать… более сложный, неожиданный, как цвет твоих волос.
От слов, которыми этот кровопийца описывал мой вкус, побежали мурашки по коже.
– Не понимаю, почему моя кровь должна отличаться от крови других людей. Как и то, какое отношение ее вкус имеет к цвету моих волос. То, что ты почувствовал, это, вероятно, «Глоток Короля», разбавленный в моих венах.
– Неважно. Ты разожгла мой аппетит. Мой второй поцелуй не закроет твои раны, а широко раскроет их, чтобы твоя жизнь вылилась в мой рот.
Я пожала плечами и направилась в нишу в глубине кабинета, где за тяжелым занавесом стояла кровать матери Инкарнаты. Она не была расправлена. Я свернулась калачиком на узком матрасе, не раздеваясь. Камзол Стерлинга послужил одеялом.
Четыре раза мои сны предупреждали о смертельной опасности.
Перед тем как Полин ворвался в мою спальню в Версале. В ночь перед первой встречей с упырем на кладбище Невинных. За несколько минут до того, как обитатели подземелья опустошили квартал Тампль. Перед встречей с Тристаном, восставшим из царства мертвых.
Сегодня в который раз я умоляла сны показать знак смертельной опасности, которая меня ждала, будь то в когтях Дамы Чудес или в руках Лорда Рейндаста.
* * *
Альков слишком тесный. Кровать слишком узкая. Занавеска слишком тяжелая.
В этом клаустрофобном пространстве мне не заснуть. Мне не хватает воздуха!
Я пытаюсь встать, чтобы выйти из алькова, но упираюсь спиной в потолок. Я протягиваю руку, чтобы отодвинуть занавеску, но вместо ткани мои пальцы натыкаются на твердую стену.
Мягкий матрас под телом превратился в камень. Я ни в алькове, ни в Неизлечимых. Я в черном узком проходе, ширины которой едва хватает для того, чтобы проползти. Тишина кабинета преподобной сменилась приглушенным ворчанием… позади меня. Оно становится все ближе и ближе.
Сердцебиение учащается: я бегу!
Кто преследует меня?
Зажатая в проходе, я не могу повернуться, чтобы посмотреть, кто хочет напасть на меня. Поэтому ползу быстрее, сдирая до крови локти и колени, борясь с парализующим ощущением, что меня похоронили заживо.
Склизкий камень выскальзывает из-под конечностей. Воздух пропитан зловонием мха и гниения. Я… я задыхаюсь.
Я кричу, чувствуя, как липкая рука сомкнулась на моей голой лодыжке.
Проснуться! Сейчас же!
Но нет: кошмар продолжается, с жутким ощущением того, что я застряла в собственном сне.
Другие руки хватают мои ступни, икры и бедра. Их так много, что я перестаю их считать. Я чувствую, как множество когтей впивается в мою кожу, впрыскивая свой смертельный яд.
Нет!
Я не могу умереть во сне!
Но как бы я ни отбивалась, как бы ни кричала, все усилия напрасны.
В последнем рывке выжить я подношу руку к кольцу с ониксом, чтобы открутить шатон и выпустить Эссенцию Дневного Света… но натыкаюсь на голый палец: кольцо исчезло.
Жадные рты смыкаются на моих ногах. Злобные челюсти рвут мою плоть. Слышу ужасный треск голени. Моей.
Упыри… они… они пожирают меня заживо!
Я резко открыла глаза. На щеках – слезы. Дыхание сбилось. Сердце готово выпрыгнуть из груди. В панике ощупала ноги под фланелевым платьем, чтобы убедиться, что они целы. Но даже нащупав их и вздохнув с облегчением, меня не покинуло мерзкое ощущение, что тело разорвано на части.
Занавес ниши внезапно открылся, пролив на кровать дрожащий свет камина.
– Что случилось, Диана? Твои вопли, – обеспокоенно спросил Стерлинг.
Он, который несколько минут назад угрожал выпить из меня кровь до капли.
– К… кошмар.
Я нервно потеребила кольцо с ониксом. Его присутствие едва ли успокоило меня.
– Кошмар? – повторила матушка Инкарната, выглянув из-за плеча Стерлинга. – Что вы имеете в виду? Что вы видели?
– Ничего конкретного… – притворилась я, хотя мое видение было до ужаса реальным.
Стерлинг катал зубочистку губами.
– Я впечатлен. А как же предвидение? – усмехнулся он, возвращаясь к своей обычной иронии. – Кажется, мы пришли сюда зря.
Не успел он произнести эти слова, как где-то далеко за толстыми стенами убежища раздался приглушенный вопль. Преподобная застыла, белая как мел.
– Возможно, это просто один из лунатиков, – пробормотала она, словно убеждая себя. – Они плохо спят при полнолунии…
Тут же раздался второй вопль. Третий… Через несколько мгновений мы услышали настоящий концерт из криков, воплей, гама.
Инкарната затряслась:
– О, Тьма, пожалей меня! Это… это… начинается! Монахини бросили меня и разбежались как крысы.
– Они правы, ибо именно за вами пришла преисподняя, – выдохнула я.
Руки пожилой женщины тряслись так сильно, что она едва могла осенить себя тройным знаком Крови.
Стены пронзил звук охотничьего рога: низкий, заунывный рев, который я слышала в Тампль за несколько секунд до того, как начался хаос. Земля задрожала под ногами. Бумаги, книги, сложенные стопкой, яростно подпрыгнули на столе.
