Возбужденный взгляд Стерлинга опалил меня. Вампир достал пистолет и направил его на бронированную дверь на стальных петлях, которую раскачивала неведомая сила.
Выдержит ли она нападение? Сумеет ли лорд прицелиться достаточно точно, чтобы уничтожить Даму? Я прикоснулась к кольцу с ониксом, приготовившись в нужный момент открутить камень.
Если лорд уничтожит Даму, я выпущу Эссенцию Дневного Света, чтобы ослепить упырей и спастись самой.
Если он промахнется, блики позволят мне вырвать у него пистолет и использовать свой шанс.
20. Двор Чудес
– ЛУЧШИЕ МАСТЕРА ОБЛИЦОВАЛИ ДВЕРЬ. Те же, что трудились над укреплением Королевского Банка Парижа, – бормотала монахиня. – Когтям упырей не пробить ее, правда?
– Когтям упырей, возможно и нет, – процедила я сквозь зубы. – Но подрывникам Дамы – с легкостью.
Преподобная протяжно простонала:
– Подрывникам?
– Вы помните фейерверк и пожар виселицы Монфокона? Дама так же использовала взрывчатку на горе Парнасе и в других местах, чтобы изгнать горожан из их жилищ.
Рев в кулуаре за дверью усилился, заглушая вопли монахинь и пациентов, спасавшихся бегством. Я подумала о сестре Вермильоне, всем сердцем надеясь, что она среди выживших. Однако для нас выхода не было.
От барабанной дроби кулаков и когтей по двери комната ходила ходуном. Трактаты по теологии, разрываясь и ломаясь, летели с полок на плиты пола. С потолочных балок сыпался дождь едкой пыли.
Внезапно наступила тишина. Абсолютное спокойствие после оглушительного хаоса, от которого стыла кровь.
Я слышала тяжело дыхание Инкарнаты и свое собственное, сдавленное. Стерлинг, наоборот, не издавал ни звука.
Приготовившись к атаке, я медленно провернула оникс на кольце, следуя инструкциям, которым меня снабдил Монфокон. Три поворота влево… Два поворота вправо… Чтобы отвинтить камень и выпустить содержимое оставался последний поворот.
Раздался топот сапог. Не отвратительное шарканье лап упырей, а приглушенные, осторожные шаги убийц, которые не торопились, зная, что у жертвы нет выхода. Еле слышное трение о панель двери страшило больше, чем барабанная дробь. Как звук неизбежного. Когда он прекратился, мы, предположив, что нападавшие разложили снаружи взрывчатку, инстинктивно отступили в глубь комнаты… Я, Стерлинг и преподобная:
…которая не переставала дрожать, дребезжа железным кулоном…
…лорд, не дрогнув, вытянул руку, направив пистолет на дверь…
…и вдруг раздался мощный взрыв, от которого заложило уши, зазвенело в голове, словно от удара в колокол.
Мой взгляд был прикован к ручке двери. Она дымилась. Пальцы вцепились в шатон кольца. Дверь открылась тихо, без единого звука. Или это взрыв оглушил меня? Откуда возник поток света? От горевших обломков в кулуаре?
Нет. Никакой огонь не способен излучать этот белый, ослепительный свет…
Вспомнились предсмертные слова жертв на смертном одре, услышанные сестрой Вермильоной:
«Бледная, ослепительная звезда, которая восходит из недр земных. Гигантская луна, которая поднимается из бездны вслед за упырями».
Мои губы задрожали:
– Это… это она. Оккультная луна богини Экаты.
Поток ослеплял. Усилием воли я старалась не закрывать глаз. Как же я была наивна, надеясь одолеть Даму Чудес и ее армию небольшим количеством Эссенции Дневного Света. Кольцо с ониксом теперь казалось жалким, бесполезным.
Рядом раздался приглушенный вопль. Голос Инкарнаты прорвался сквозь вату в моих заложенных ушах:
– Стреляйте! Стреляйте же!
Я не видела ни монахиню, ни лорда, но будто издалека услышала выстрел. Это Стерлинг нажал на курок? Он попал в Даму?
Вытаращив обожженные глаза, я пыталась хотя бы что-то разглядеть, как меня поглотила черная бездна.
* * *
Я испытала удручающее дежавю, словно вернулась на несколько дней назад, когда Лакримы везли меня по Парижу с мешком на голове. Только в этот раз мне завязали глаза, связали руки и заткнули рот кляпом. Значит, Стерлинг не попал в Даму. Его пуля, должно быть, потерялась на свету.
Безоружная и уязвимая, я позволила чьим-то грубым рукам тащить себя вниз по склону, который опускался все ниже и ниже. С каждым шагом мой моральный дух тоже падал.
Руки придерживали меня, когда я спотыкалась, заставляли пригибать голову, чтобы я не ударилась о препятствия. Не было никаких сомнений в том, что мы давно покинули поверхность земли. Я ничего не видела, но слышала запах сырого камня, гнилого мха и ила. Гулким пещерным эхом раздавались шаги, мои собственные и таинственных похитителей.
До нас доносились отдаленный рев нечисти и заунывные звуки охотничьего рога. Должно быть, солдаты Дамы этими инструментами управляли мерзостью, которая опустошала квартал Неизлечимых. Никто не мог их остановить.
Каким бы безысходным ни было мое отчаяние, я чувствовала жало нездорового возбуждения. Болезненную смесь ужаса и нетерпения. Интуиция подсказывала, что я наконец-то добралась до места, которое искала все эти недели: Двор Чудес!
Вот куда нас вели! Я была уверена в этом. Разве Око Невинных не об этом сообщил в единственном послании для меня?
«Тебе никогда не найти Двор Чудес. Однако Двор Чудес может найти тебя, когда ты утратишь всякую надежду».
Спустя, казалось бы, вечность земля под моими ногами стала более-менее ровной. К стуку сапог присоединился равномерный звук, похожий на скрип колес. Неужели в этих глубинах водились телеги? Разве повозки и лошади могли проехать по этим узким проходам? Если только мерные звуки не исходили от геенны огненной, адской камеры пыток, где прóклятые, привязанные к колесам, обречены на вечные муки.
Кляп запрещал задавать вопросы, обжигавшие губы. Повязка на глазах мешала наблюдать за тем, что происходило вокруг. Воображение взрывало мозг.
Пока нас не заставили остановиться. Только тогда резким движением один из похитителей сорвал с глаз кусок ткани.
Изумленное восхищение.
Я не могла подобрать другого слова, чтобы описать захлестнувшие меня эмоции.
Я ожидала увидеть магму из огня, крови и Тьмы. Представшая картина оказалась полной противоположностью того, что рисовало воображение.
Вместо преисподней из древних религий перед нами простирался рай. Тот, который изображался на старинных гравюрах: небесный свод, освещенный мириадами сияющих звезд! Они светили так близко, будто я внезапно перенеслась в сердце эмпирея
[59].
Это… это чудо!
Я озиралась по сторонам, рассматривая сюрреалистическую панораму. И увидела Стерлинга. Справа от меня.
