Они медлили. Одного взгляда госпожи хватило, чтобы слуги подчинились. Мои запястья отпустили, но Дама Чудес их тут же схватила и потащила меня прочь от прожектора. Достаточно далеко, чтобы собравшиеся зрители не могли нас слышать. Пьеро стоял в нескольких метрах позади, молча наблюдая за нами сквозь пряди волос.
– Вы назвали имя моей сестры. Почему? Из-за того, что знали ее, когда были оруженосцем? Надеетесь меня умилостивить?
С самого начала нашего долгого разговора Дама горела желанием поговорить о сестре. По ее аллюзиям я поняла, что она в курсе всех событий на поверхности Земли.
Как только повелительница услышала, что я оруженосец, она догадалась, что я знакома с Эленаис. Но воздерживалась от того, чтобы спросить меня об этом… До сих пор.
Я ответила вопросом на ее вопрос:
– На браслете, который вы носите, выгравированы ее инициалы, это так?
Рука Дамы задрожала.
– Это лишь незначительное напоминание о прошлом, которое ушло навсегда. Не знаю, зачем храню эту безделушку. Я же говорила: Амаранта и Ифигения мертвы. Я – больше никто для Эленаис, а она – никто для меня.
Эмоциональные вибрации в голосе не могли скрыть мнимую холодность слов… Точно так же, как и голос Эленаис, когда девушка поведала мне, что воспоминания об Ифигении для нее мертвы и похоронены.
И вдруг меня осенило: я ошиблась в значении платинового браслета, который та носила на запястье. Браслета, так похожего на браслет ее старшей сестры! Знак «I», который я интерпретировала как гордую цифру ОДИН, не являлся римской цифрой.
Это буква.
Первая буква имени
Iphigénie – Ифигения!
– Вы ошибаетесь, мадам, – задыхаясь, сказала я. – Эленаис вас не забыла. Она носит такой же браслет, с выгравированными вашими инициалами.
На этот раз сомнений не было: рука Дамы ослабла. И даже отпустила мое запястье, чтобы прикоснуться к своему браслету, как к амулету.
А что, если Эленаис служила тем последним островком в душе, где еще оставалась человечность Дамы?
От этой мысли мой пульс участился. Вдали от толпы придворных, вдали от своего еретического электричества Эката, как мне показалось, снова стала Ифигенией. Я едва слышала вращение лопастных колес, которое ни на минуту не прекращалось.
– Однажды утром в мае двести девяносто третьего года, шесть лет назад, мы выгравировали эти браслеты вместе. То был мой последний день в Бос перед отъездом в Версаль. Отец нашел для меня место компаньонки у маркизы Вовалонской. Он хотел, чтобы я завоевала успех при Дворе и стала первой из Плюминьи, которую Факультет наградит трансмутацией. Я так и не решилась признаться ему, что вампиры приводили меня в ужас…
Наблюдая за волнением повелительницы, сердце мое сжалось. Вопреки утверждению Стерлинга не все дворяне стремились к трансмутации. Ифигения де Плюминьи тому яркий пример. Жестокая судьба, на которую Маркантонио обрек юную девушку, трогала до слез.
– Мне было страшно покидать поместье отца, но я ничем не выдала своих чувств перед Эленаис, чтобы не пугать ее. Ей тогда было всего двенадцать. Я знала, что однажды придет и ее время отправиться ко Двору. Я поклялась ей, что буду рядом. Мы обменялись браслетами, ожидая новой встречи.
Дама погладила пальцем выгравированную в платине букву «Э».
– Я знаю, сестра скучает по вам. Я поняла это. А еще почувствовала яд, который ваш отец Анакреон распространял в своих ежедневных письмах к ней с угрозами и требованиями.
С выражением лица Дамы происходили странные метаморфозы. Оно стремительно менялось на моих глазах. Изящный изгиб бровей задрожал, нежный рот приоткрылся, золото глаз растаяло.
– Похоже, этот яд подействовал на нее, поскольку она одержала победу там, где я потерпела фиаско. Состояние, вложенное моим отцом в алхимическую операцию Эленаис, не было напрасным: ее красота сияет при Дворе, в то время как моя оказалась погребенной под вуалью.
Я не могла поверить ушам. Красота Эленаис – дело рук алхимиков? Так вот почему младшая сестра так похожа на старшую: их отец-монстр смоделировал одну по подобию другой, как восковые фигурки. Как кукол. Он хотел сделать из них своих марионеток, снаружи и изнутри, как умственно, так и физически!
– Вы можете спасти Эленаис от отца, – пробормотала я. – Спасти ее от нее самой.
– Эленаис – оруженосец Короля, – глухо возразила Дама. – А поэтому – мой смертельный враг. Мой соперник.
Я схватила ее руку, холодную как мрамор.
– Не говорите так! Соперничество – это образ мыслей вашего отца, Анакреона, а не доброй Ифигении! Вы способны разорвать порочный круг! У вас есть сила!
Кровь громко стучала в висках. Сияние ампул на стенах преломилось в моих глазах. Голова закружилась. Настал момент рискнуть, чтобы броситься в омут с головой и открыться Ифигении. Я должна нащупать потаенные струны ее души.
– Откажитесь от конфронтации с Королем Тьмы. Она не принесет ничего, кроме потоков крови для парижан и ваших людей. – Голос мой дрожал. – Уезжайте из столицы вместе с вашими придворными, Пьеро и ампулами. Вы можете собрать Двор в любом другом месте: в Англии или в других широтах, где полно рек. Где есть возможность получать драгоценное электричество без использования труда рабов. Создайте королевство, где у всех без исключения будет шанс жить свободно и счастливо. Магия электричества одарила вас этой властью!
Я улыбалась, нырнув с головой в золотистые глаза Дамы.
– Эленаис присоединится к новому Двору, я уверена в этом. Она предпочтет вас отцу и Королю. Она выберет свободу.
– Ваши слова не похожи на речь придворной или оруженосца Нетленного, пусть и лишенного своего положения. Я слышу в них…
– …фрондера! Да, так и есть. И именно им вы можете стать тоже. Самым могущественным из всех, способным изменить мир!
– Изменить мир… – мечтательно повторила она. – Так вот ваш таинственный план.
– Я могла бы помочь вам, – заверила я ее с надеждой в сердце. – Представить вам союзников. Сопровождать в пути. Это было бы честью для меня.
Дама замолчала, как бы раздумывая. Длинные каштановые волосы развевались вокруг ее фигуры, как золотое море на закате.
– Ты убедила меня, – мягко произнесла она, переходом на «ты» причисляя меня к своим людям. – Ты достойна моего доверия. Я принимаю тебя среди нас.
Я вздохнула с облегчением. Нет, с радостью!
– Спасибо! Вы не пожалеете! Орфео тоже найдется место рядом с вами.
– Орфео?
Я показала на своего молчаливого друга, все еще прикованного к позорному столбу перед «Пастью Пожирания»:
– Он принадлежит к лагерю фрондеров, как и я. И он тоже был отвергнут всеми, как и вы. Но сердце его осталось добрым и чистым. Уверяю вас. Вы можете освободить его без страха.
