– Хорошо! Ты сама его развяжешь, Диана: ты теперь при моем Дворе.
Не теряя ни секунды, я поспешила к «Пасти Пожирания». Дама последовала за мной. А за ней незаметный как тень Пьеро.
Я бросилась к Орфео под изумленными взглядами Инкарнаты и Стерлинга.
– Мы пришли освободить тебя, – объявила я Орфео.
Он хотел поблагодарить, но не мог.
– Береги силы. Через мгновение я обниму тебя, и это будет лучше всех слов!
Рядом со мной Дама велела Марсьялу передать ключи от цепей. Сердце мое ликовало. Под ярким лучом прожектора я наблюдала за ее длинными, тонкими пальцами. Повелительница извлекла нужный ключ из связки.
Она вступит в Фронду! А вместе с ней – сила, которую сам Монфокон никогда не осмелился бы себе представить! Мне не терпелось увидеть лицо Главного Конюшего, когда я сообщу ему эту новость. Какая ирония судьбы! Та, кого я должна была уничтожить, станет нашим самым ценным союзником!
Дама протянула мне ключ. Я взяла его, успев прошептать новой союзнице:
– Лорд Рейндаст не в курсе, что я член Фронды. Я бы предпочла скрыть сей факт от него. Ему необязательно знать это, чтобы организовать наш переезд в Англию.
– Об этом не может быть и речи, – мягко ответила Дама.
– Вы предпочитаете искать убежище в другом месте? Тогда, покинув долину Бьевра, мы сможем отпустить лорда.
– Его освобождение также невозможно.
Я подняла глаза на Даму. Ее лицо, выделяясь на фоне контражура прожектора, вновь холодно застыло. Непоколебимо, как золотая маска Нетленного.
– Вы хотите сделать Рейндаста одним из своих подданных?
– При нашем Дворе есть место только для одного бессмертного: для Нас самих, – высокомерно ответила Дама, вернувшись к королевскому «Мы».
Она стояла близко ко мне и в то же время была пугающе далека, будто свет прожектора за спиной перенес ее в другое измерение.
– Мы никогда не покинем долину Бьевра. Мы никогда не покинем Париж. Нетленный сделает это. А ты, Диана де Гастефриш, поможешь нам.
Меня будто облили ушатом холодной воды. Я забылась в собственном энтузиазме, в собственной гордыне, вообразив, что способна превратить ту, что ответственна за тысячи смертей, во всеобщую спасительницу.
Несколькими словами я надеялась уничтожить Экату и воскресить Ифигению. Возомнила, что легко избавлю ее от всепоглощающей жажды мести, которую мне самой было так трудно преодолеть.
– Конец тирана близок! Он знает это! – выкрикнула Дама с мстительным оскалом на лице. – Мы вытянем наши руки далеко за пределы долины. Собрав нитрат кальция с влажных стен пещеры, Мы изготовили тот самый порох, который сжег виселицу дотла. Не нужно было даже платить уцелевшему участнику заговора Ля Ронсьера за то, чтобы он прикрепил Наше письмо на дверь склепа Нетленного.
– Уцелевшему в заговоре? – растерянно пролепетала я, раздавленная лавиной мести Дамы. – Сеньору… Сеньору Серпан?
– Он не знает, кто Мы. Мы не знаем, кто он! Но какая разница! Людовик окружен врагами, и это главное!
Дама повернулась лицом ко Двору, чтобы все могли ее хорошо слышать.
– Завтра в Ночь Тьмы на Париж обрушится хаос!
– Завтра! – раздался громкий и воинственный хор придворных.
Повелительница взяла мою руку, в которой я все еще сжимала ключ от кандалов Орфея, и высоко подняла ее:
– Сегодня Мы приветствуем нового члена среди нас: Диана де Гастефриш, бывший оруженосец Короля Тьмы, ныне оруженосец Королевы Чудес!
Ответное скандирование толпы прозвучало яростнее, разорвавшись в моей голове, словно звуки набата.
Ослеплявший свет прожектора мешал разглядеть сотни ревущих ртов. Единственное, что я могла разобрать, это губы Пьеро, стоявшего рядом со мной за спиной Дамы. Его губы оставались плотно сомкнутыми.
– Я думала, вы хотите изменить мир! – выкрикнула я.
– Да, ты Нас в этом убедила, – ответила Дама. – Но Мы сделаем это по-своему и без чьей-либо помощи. Сначала Париж, потом Франция, а затем вся Европа! Миллионы невольников будут поставлены за водяные колеса. Мы получим безграничное электричество для нашего Королевства Света!
Гирлянды ампул плясали в ритме воинственных криков придворных. Мои колени подогнулись. Королевство Света?
Свет, о котором говорила Дама, не имел ничего общего со светом, о котором мечтала я, чтобы прогнать Тьму и осветить надеждой будущее. Нет: ее деспотичный светоч создан для ослепления и порабощения!
– Но… Эленаис, – пробормотала я.
– Наша сестра выберет свой лагерь, когда придет время.
С этими словами она достала из лифа своего платья кинжал с роговым эфесом и вложила в мою свободную руку.
– Клинок сделан из смертоносного серебра, – объявила она. – Возьми его, чтобы обезглавить англичанина. Первый приказ, который Мы отдаем Нашей новой придворной. Первое свидетельство верности, которое Мы требуем от Нашего нового оруженосца. Не разочаруй Нас, Диана, ибо Наши люди могли бы давно одним ударом меча укротить твоего Орфео.
Я видела, как Марсьяль встал рядом с позорным столбом моего друга, в нескольких метрах от меня. Он поднял тяжелый меч на несколько дюймов выше шеи отшельника, зажатого в деревянных тисках. Другие придворные с оружием в руках встали по обе стороны от своей госпожи, угрожающе буравя меня глазами.
– Мадам… – взмолилась я.
– Голова вампира! – настойчиво повторила она, подтолкнув меня к столбу Стерлинга.
Я опустила глаза на беззащитный, залитый светом затылок Рейндаста. Не нужен кол, чтобы обездвижить вампира – столб прекрасно справлялся с этой задачей. Склонившись, я могла различить гребень его черных волос, изгиб бровей, выступающие скулы.
Вампир не поднял лица. Не умолял, не причитал, как преподобная. Он молчал, мужественно ожидая смерти.
– Голова! Эката требует! – прорычала Дама.
Кинжал задрожал в моей руке. Почему я колеблюсь? Ведь от этого зависит жизнь Орфео и моя собственная. Что значит для меня Стерлинг? Ничего!
Я не задумываясь, решительно отсекла голову Тристана, которого любила, потому что того требовал долг. Так почему так трудно сделать то же самое с кровопийцей?
«Потому что Стерлинг – гуманен, а Тристан – нет. Вот почему», – прошептал внутренний голос.
– Скажи… скажи что-нибудь, – пролепетала я.
Вместо мольбы лорд изрек афоризм:
– Объятия смерти подобны укусу любовника. Они тебя ранят, но ты их желаешь.
– Опять твои проклятые стихи… – пробормотала я, чувствуя, как сжимается горло. – И, конечно, ты нашел строчки, чтобы напомнить об укусе…
