Это было захватывающее откровение от моего друга-психолога Джанет Роббинс, которая верила в подобные вещи. Сидя за чашкой кофе в «Старбаксе», мы обсуждали ее жизненную философию — смесь современной психологии и свободного духа 1970-х годов. Я попытался вспомнить свой последний сон, но не смог. Однако ее заявление захватило меня. Я еще очень долго думал об этом после нашей встречи, но никогда не имел случая рассказать кому-нибудь об одном из снов до тех пор, пока…
Тот день был наполнен типичной для хирурга чередой чрезвычайных ситуаций и консультаций, когда не хватало времени разобраться с одной проблемой, а уже появлялась другая. Я вернулся домой очень уставшим и лег спать раньше обычного, но сон прервало сильное, пугающее чувство. Желудок скрутило узлом от самого яркого сна в жизни. Я наблюдал за собой, стоящим в очереди в похоронном бюро и разговаривающим с друзьями. Вдоль стен тянулись цветочные композиции, а на заднем плане тихо играла классическая музыка. Многие плакали, проходя мимо открытого гроба с телом моего лучшего друга — судьи Майка Галассо. Во сне ему было уже за пятьдесят, и он умер внезапно, оставив потрясенных семью, друзей и коллег.
Судья был из скромной рабочей семьи, но добился больших успехов в жизни. Поворотный момент наступил в старшей школе, когда его отчитал помощник декана по вопросам воспитания мальчиков за то, что тот не оправдал свой огромный потенциал.
Декан сел рядом с мальчиком и дал такой отрезвляющий совет: «Возьми себя в руки или забирай документы. Лучше бросить школу и найти работу, потому что ты никогда ничего не добьешься».
Это была как раз обратная психология, в которой нуждался Майк. И он стал учеником, главная миссия которого теперь заключалась в том, чтобы доказать декану его неправоту.
Майк окончил старшую школу и был вторым человеком в своей семье, которому удалось поступить в колледж. Там он под влиянием профессора стал изучать право. Понимая, что профессиональное образование даст ему больше шансов помогать другим, он начал зарабатывать деньги, продавая обувь, и смог оплатить обучение в Чикагско-кентском юридическом колледже. Он стал лучшим студентом в группе и в выпускной речи призывал сокурсников-юристов совершать «хорошие дела». Это стало девизом его жизни. При помощи клинических психологов он разработал программу, призванную помочь судам во время бракоразводных процессов учитывать интересы детей. Эта модель была принята Иллинойсом и многими другими штатами.
Желая добиться еще большего влияния, он прошел путь от окружного до главного судьи и в конечном счете до одного из верховных судей Апелляционного суда штата Иллинойс. Теперь, в моем сне, его жизнь преждевременно оборвалась из-за внезапного сердечного приступа. Лицо друга, измененное похоронными косметическими процедурами, казалось таким же четким, как и в реальной жизни. Эмоции захватили меня полностью.
На следующее утро я работал будто на автопилоте и весь день чувствовал болезненное ощущение в груди. Вспомнил совет Джанет о том, что надо рассказать близким о своем сне, но никак не мог придумать, как признаться своему лучшему другу, что видел его тело в похоронном бюро. В конце концов я решил позвонить после окончания рабочего дня.
В тот вечер я несколько минут просидел у телефона, обдумывая слова, чтобы выразиться не слишком эмоционально. Я потянулся к телефону. У меня в голове уже сложился сценарий. Рука вспотела, когда раздался механический гудок. Затем друг ответил.
— Майк, — начал я, — прошлой ночью мне приснился сон о тебе, и я почувствовал, что должен рассказать об этом.
— Ладно, — ответил он.
— Трудно это говорить, но мне приснилось, что ты умер, и я видел тебя лежащим в гробу в похоронном бюро.
Майк рассмеялся.
— Это был просто сон! — воскликнул он, все еще смеясь.
Когда я поведал ему все подробности, он перестал смеяться. Думаю, друг понял, как я расстроен.
— Не мог бы ты сделать одолжение и пройти медосмотр? — попросил я.
— Конечно, — ответил Майк. — Если ты считаешь это важным, я сделаю это для тебя. Тем более я давно уже не был у врача.
Глубокий вздох. Я сделал свою работу. Теперь, если у него были проблемы с сердцем, то их обнаружат.
Жизнь вернулась в привычное русло, и только через две недели мы снова поговорили по телефону.
— Привет, Рич, — сказал он. — Ну, я прошел медосмотр, и все было в полном порядке. Рад, что твой сон не был пророческим. Взяли анализы крови, сделали ЭКГ и рентген, и врач сказал, что я совершенно здоров. На самом деле терапевт посоветовал не слушать друзей и перестать беспокоиться о смерти.
У меня не нашлось, что ответить, потому что внезапно снова подступила тошнота. Я поблагодарил его за информацию, но в течение следующих нескольких дней не мог выбросить разговор из головы. Сон был слишком реален, чтобы его игнорировать, поэтому я позвонил другу снова.
— Майк, не мог бы ты сделать еще один тест, быстрое сканирование сердца, которое покажет, не забиты ли коронарные артерии?
Он помедлил с ответом.
— Ты думаешь, мне это действительно нужно? — спросил он.
— Я буду чувствовать себя намного лучше, — ответил я, все еще вспоминая призрачное лицо друга во сне.
Это были лишь догадки, и мне было бы очень неловко, если бы в итоге все оказалось хорошо. Но этот тихий голосок в голове был слишком настойчив, и я не мог его игнорировать. Если бы я ошибся, Майк простил бы меня, потому что мы были достаточно близкими друзьями. После некоторых колебаний он наконец согласился. Еще один вздох облегчения!
Судья записался на сканирование сердца, и результаты были настолько ненормальными, что его кардиологи доктора Рау и Кервин назначили срочную ангиограмму (исследование с помощью катетера с красителем для визуализации артерий в сердце
[30]). Я отменил утренние встречи, чтобы быть с другом во время процедуры.
Мы с Майком поговорили в палате перед ангиограммой о том, как необычно то, что обнаружили серьезную патологию, поскольку у него не было никаких симптомов. Когда его вызвали в лабораторию катетеризации, я шел рядом с каталкой, пока его не отвели в процедурный кабинет. Мы оба были встревожены, но думаю, что я был более обеспокоен, потому что именно моя настойчивость привела к этому моменту. Процедура прошла успешно, и, когда она закончилась, доктор Кервин открыл дверь и жестом пригласил меня войти. Мы вместе смотрели снимки. Не говоря ни слова, он указал на две из трех главных артерий сердца, которые были забиты на 90 процентов. Кроме того, главный артериальный ствол также был частично закупорен, и это состояние называется «вдоводел» (англ. widowmaker)
[31].
