– Со мной все в порядке, – отвечаю я, хотя это далеко не так.
Твержу себе, что это просто простуда, а никакой не страх, но, когда достаю телефон и начинаю листать список контактов, мои руки трясутся.
– Алло. Ты не рядом с Кэннон-стрит? Мне не очень хорошо. Думаю, как попасть домой.
– Оставайся на месте, Зо, – без колебаний отвечает Мэтт, – я приеду и заберу тебя.
Он говорит, что буквально за углом. Но проходит полчаса, а его все нет. Совершенно ясно, что Мэтт на другом конце города. Я виновато размышляю о том, сколько денег он потеряет, из сострадания рванув ко мне. Тут дверь в полицейский участок распахивается, я вижу знакомое лицо и со смущением понимаю, что по моим щекам текут слезы.
– Вы за своей миссис? – спрашивает Дерек. У меня нет сил поправить его, а Мэтт не утруждается себя подобными вещами. – Дайте ей двойную дозу «Лемсипа» и немного виски. Это все, что нужно. Надеюсь, милая, вам скоро станет лучше.
Мэтт усаживает меня в такси, будто я и в самом деле его клиентка, и включает отопление на полную мощность. Я сосредотачиваюсь на дыхании и пытаюсь унять озноб.
– Когда это у тебя началось?
– Сегодня утром. Сначала подумала, что похмелье. А это странно, ведь вчера я не так уж много выпила. Но потом головная боль стала сильнее, и все тело затрясло.
– Грипп, – без колебаний ставит диагноз Мэтт. Как и большинство таксистов, он – эксперт во всем. Его взгляд устремляется то на дорогу, то на мое отражение в зеркале заднего вида. – Что ты делала в полицейском участке?
– Прошлой ночью произошло убийство. В парке неподалеку от Крэнли Гарденс.
– На Крауч-Энд?
– Да. Девушку задушили.
Я рассказываю ему о рекламе в «Лондон Газетт», о своей фотографии там и о снимке Тани Бекетт.
– Ты уверена, что женщина была одна и та же?
Я киваю, хотя Мэтт не сводит глаз с дороги. Он закусывает губу, затем решительно поворачивает руль влево и срезает путь по улицам с односторонним движением, таким узким, что я могла бы, высунув руку в окно, коснуться кирпичных стен домов.
– Куда мы?
– В объезд. Пробки просто кошмарные. Что сказали в полиции?
Я смотрю в окно, пытаясь сориентироваться, но места мне совсем не знакомы. По улице идут из школы дети: одни сами, других ведут за руку мамы.
– Позвонили инспектору, который ведет это дело, но он не пришел.
– Ясненько.
– Мне страшно, Мэтт.
Он ничего не отвечает. Никогда не умел справляться с эмоциями.
– Если в газете действительно была моя фотография, значит, со мной что-то случится. Что-то нехорошее. – В горле першит, комок мешает глотать.
– Полицейские считают, что между объявлениями и этим убийством есть какая-то связь?
Мы наконец выбираемся из лабиринта крошечных улочек, и я вижу Южную кольцевую. Почти добрались до дома. Глаза так жжет, что больно держать их открытыми. Я быстро моргаю, пытаясь хоть как-то их увлажнить.
– Дежурный офицер, кажется, принял меня всерьез. – Мне трудно сосредоточиться на разговоре. – Но что до инспектора, не знаю. Я еще не рассказала ему о своей фотографии – не было возможности.
– Вот ведь странное дерьмо, Зо.
– Мне это объяснять не нужно. Когда увидела свое фото, решила, что с ума схожу. Думаю, Саймон до сих пор так считает.
Мэтт пристально смотрит на меня.
– Он тебе не верит?
Мне хочется себя пнуть. Как будто Мэтту нужны были дополнительные аргументы против Саймона.
– Он считает, что этому есть рациональное объяснение.
– А что думаешь ты?
Ничего не отвечаю. «Я думаю, что меня убьют».
Мы подъезжаем к дому, и я открываю сумочку.
– Давай заплачу тебе.
– Не нужно.
– Ты не должен ездить бесплатно, Мэтт. Это несправедливо…
– Не нужны мне твои деньги, Зо, – огрызается он. – Убери их. – Его тон смягчается. – Я помогу тебе выбраться.
– Сама справлюсь.
Я встаю, и колени тут же начинают подгибаться. Мэтт подхватывает меня, не давая упасть.
– Справишься, не сомневаюсь.
Он берет мой ключ, открывает входную дверь и в нерешительности замирает на пороге.
– Всё в порядке, – говорю я. – Саймон на работе.
Мне слишком плохо, чтобы чувствовать себя предательницей.
Я вешаю сумку и пальто на перила и позволяю Мэтту помочь мне подняться по лестнице. Он останавливается на последней ступеньке, не зная, куда дальше. Я указываю на дверь рядом с комнатой Кэти.
– Теперь уже сама смогу.
Игнорируя мои слова, Мэтт открывает дверь и, придерживая меня за руку, медленно заводит в спальню. Отбрасывает одеяло с левой стороны кровати. С той стороны, где я спала, пока была замужем за ним. А теперь тут на тумбочке вещи Саймона: его книга, запасные очки для чтения, кожаный подносик для часов и мелочи. Если Мэтт это и заметил, то ничего не сказал.
Я заползаю в постель прямо в одежде.
Меня будит Саймон. На улице темно, и он включает ночник.
– Я вернулся домой, а ты спишь. Приболела? – шепчет он. В его руке мой мобильный. – Звонят из полиции. Что происходит? Что-то случилось?
У меня жар, я вся в поту, голова начинает раскалываться, стоит только оторвать ее от подушки. Тянусь к телефону, но Саймон отводит руку подальше.
– Почему тебе звонят из полиции?
– Позже объясню.
Посередине фразы голос пропадает, и я откашливаюсь. Саймон протягивает мобильник и присаживается на кровать. Меня все еще лихорадит, но после сна стало чуточку получше.
– Алло, – говорю я. – Это Зоуи Уокер.
– Миссис Уокер, это инспектор Рампелло из Северо-Западной следственной группы. Насколько понимаю, вы хотели поговорить со мной.
Его голос звучит отстраненно. То ли от скуки, то ли от усталости. А возможно, и от того и от другого разом.
– Да, – отвечаю. – Я сейчас дома, если вы предпочитаете зайти лично.
– Да что стряслось? – встревает Саймон.
Мотаю головой, раздраженная тем, что он мешает разговору. Дома плохая связь, а я не хочу пропустить ни единого слова инспектора.
– …наверное, все, что мне сейчас нужно.
– Извините, что вы сказали?
– Насколько я понимаю, вы не были знакомы с Таней Бекетт?
– Нет, но…
– Значит, вы не знаете, работала ли она в эскорте или сексе по телефону?
– Нет.
