– Сайт дает пользователям возможность следить за незнакомцами, – произносит констебль Свифт. – Зачем он мог понадобиться кому-то из ваших знакомых?
Инспектор Рампелло смотрит на часы.
– Еще даже не полдень. Вы всегда уходите с работы так рано?
– Босс отправил меня домой. Это ведь не преступление?
Инспектор проявляет терпение, которого я, разговаривая с ним в таком тоне, совсем не заслуживаю.
– Конечно, нет. Но если бы Айзек Ганн скачал ваш маршрут и воспользовался им для слежки, то сегодня ему бы не повезло, верно? Вы ведь действовали не по сценарию.
Я молчу. Вспоминаю шаги, которые услышала на «Кэннон-стрит», пальто, мелькнувшее на Окружной линии. Айзека ли я тогда увидела? Или кого-то другого? Может, я вообразила, что за мной следят?
– Вы обязаны хотя бы допросить его. Выяснить, почему он следил за мной, почему не попытался сразу привлечь мое внимание.
– Послушайте, – мягко произносит инспектор Рампелло, – мы пригласим Ганна на беседу. Узнаем, есть ли какая-нибудь связь между ним и сайтом.
– И дадите мне знать?
– Так быстро, как только сможем.
На противоположной стороне улицы Айзек садится в патрульную машину.
– Подвезти вас до дома? – предлагает констебль Свифт.
– Спасибо, я пройдусь.
Когда инспектор Рампелло и констебль Свифт уезжают, рядом со мной вновь возникает Меган. Только теперь я осознаю, что она исчезла, едва прибыла полиция.
– Так с вами все в порядке?
– Да. Спасибо, что присмотрела за мной сегодня.
– Спасибо, что присматриваете за мной каждый день, – улыбается она.
Меган начинает наигрывать песню Боба Марли, и я бросаю монетку в футляр от ее гитары.
День выдался холодным и бодрящим. Прогноз погоды обещал, что несколько дней будут идти снегопады, и этим вечером мне кажется, они уже в пути. Над головой висят густые белые облака, а дорога искрится от ранних заморозков.
Я прокручиваю в голове путь с работы домой, пытаясь точно определить момент, когда поняла, что меня преследуют. И когда именно бросилась бежать. Это отвлекает меня от действительно беспокойных мыслей: «Что, черт возьми, я скажу Кэти? Что ее парень выслеживает меня?» Чем ближе подхожу к дому, тем больше сомневаюсь в себе.
Открыв дверь, я слышу, как на кухне играет радио, а Саймон фальшиво ему подпевает. Голос то звучит громче, то стихает, поскольку Саймон помнит не все слова. Я уже давно не слышала, как он поет.
За моей спиной хлопает входная дверь, и пение обрывается.
– Я здесь! – кричит Саймон, хотя в этом совсем нет нужды.
Захожу на кухню и вижу, что он накрыл стол к обеду.
– Подумал, ты захочешь чего-нибудь горяченького.
На плите в сковородке булькает ризотто из креветок со спаржей и лимоном. Пахнет вкусно.
– Откуда ты узнал, что я вернусь раньше?
– Позвонил тебе на работу, и твой босс сказал, что отправил тебя домой.
Я думаю о том, как бы мне хотелось жить без этой слежки на каждом шагу, и тут же чувствую себя неблагодарной. И полицейские, и Грэхем, и Саймон просто пытаются защитить меня.
– Я решила, что он собирается меня уволить.
– Пусть только попробует. Мы его засудим, не успеешь ты произнести слово «увольнение». – Он усмехается собственной шутке.
– Что-то ты веселый. Похоже, собеседование прошло хорошо?
– Мне перезвонили еще до того, как я добрался до метро. И пригласили прийти завтра на второе собеседование.
– Замечательно! А они тебе понравились? Работа хорошая?
Я сажусь, и Саймон ставит на стол две тарелки с дымящимся ризотто. На меня внезапно нападает страшный голод, как всегда и бывает после всплеска адреналина, но после первой же ложки в животе становится кисло. Нужно рассказать обо всем Кэти. Она будет ждать Айзека. Гадать, где он. И волноваться, наверное.
– Они существуют около двенадцати лет, – начинает рассказывать Саймон, – тираж всего восемь тысяч, и я мог бы делать эту работу с закрытыми глазами. – Я открываю рот, чтобы спросить о Кэти, но он неправильно понимает мое намерение и перебивает: – Но, как ты вчера и сказала, работа есть работа. Да и график лучше, чем в «Телеграф», – никакой работы по выходным, никаких поздних смен в отделе новостей. У меня появится возможность трудиться над книгой.
– Замечательное известие. Я знала, что-нибудь подвернется.
Некоторое время мы едим молча.
– А где Кэти? – невзначай, словно это только что пришло в голову, спрашиваю я.
– Кажется, в своей комнате. – Он смотрит на меня. – Что-то не так?
И тут я решаю ничего ему не рассказывать. Пусть сосредоточится на завтрашнем собеседовании и не беспокоится о том, что придется остаться дома и присматривать за мной. И уж тем более не тревожится из-за того, что Кэти, возможно, связалась со сталкером. Я игнорирую настойчивый голос в своей голове, который твердит: «Ты не хочешь ни о чем говорить, потому что даже не уверена в своей правоте».
С лестницы доносятся шаги, и я безошибочно угадываю шаги дочери. Кэти входит на кухню, не отрывая взгляда от экрана телефона.
– Привет, мам. Ты сегодня рано.
Я перевожу взгляд с нее на Саймона и обратно. Точно кролик в свете автомобильных фар, который гадает, на какую сторону дороги бежать. Кэти включает чайник и хмурится, продолжая смотреть в телефон.
– Все в порядке, дорогая?
Саймон с любопытством смотрит на меня, но ничего не говорит. Если он и заметил нотки беспокойства в моем голосе, то наверняка объяснил их так же, как и Грэхем, отпуская меня с работы, – стресс.
– Айзек должен был приехать, но написал, что что-то случилось.
Кэти выглядит скорее удивленной, чем расстроенной. Она не привыкла к тому, чтобы ее разочаровывали. Ненавижу себя за то, что подвела ее.
Я полагала, полицейские сразу заберут у Айзека телефон. Воображаю их разговор в патрульной машине или участке.
«Мне нужно отправить сообщение подружке».
«Хорошо, одно смс, а потом отдайте мобильный».
А может, все было совсем иначе. Может, Айзек отлично поладил с патрульными: женщину очаровал, с ее коллегой подружился.
«Мне правда нужно сообщите своей девушке о том, что произошло. Вы же видели ее мать – дамочка слегка не в себе…»
– Он рассказал, что случилось? – спрашиваю я Кэти.
– Нет. Это как-то связано с представлением. Он постоянно работает – наверное, так и должно быть у людей свободных профессий. Надеюсь, все в порядке. Через семь часов занавес поднимается!
Она уносит наверх стаканчик с лапшой быстрого приготовления, а я кладу вилку на край тарелки. Сегодня премьера. Как я могла забыть? А если Айзек все еще в полиции?
