– Как… – Я не нахожу слов. Это какая-то параллельная вселенная, где люди орудуют ножами, пользуются поддельными паспортами и убивают своих друзей. И тут до меня кое-что доходит. Мелисса умна, но ведь не настолько. – Откуда ты все это узнала?
– Все что? – Она рассеянно постукивает по клавиатуре. Ей надоел этот разговор.
– Про камеры наблюдения, про фальшивые паспорта. Констебль Свифт сказала, что объявления размещал мужчина, что у него была почтовая ячейка на свое имя. Что сайт невозможно отследить. Тебе помогали. Тебе должны были помогать.
– Это довольно оскорбительно, Зоуи.
Мелисса не смотрит на меня, и я понимаю, что она лжет. В одиночку ей было не справиться. А Нил действительно уехал по работе? Или он наверху? Подслушивает. Ждет, когда потребуется подкрепление. Я бросаю нервный взгляд на потолок. Показалось или половицы скрипнули?
– Прошло пятнадцать минут, – отрывисто произносит Мелисса, глядя на часы. – В поезда надземки мне не проникнуть, но следующая камера засечет ее на пересадке на «Канада Уотер».
Она щелкает курсором, и я вижу другую платформу. Трое учителей в светоотражающих накидках уводят от края группу школьников. Прибывает поезд. Я рыскаю взглядом по экрану в поисках Кэти, но не могу ее найти. Мое сердце бьется быстрее. С ней уже что-то случилось? На таком коротком отрезке от «Кристал Пэлас» до «Канада Уотер»? Но тут я мельком замечаю белый пуховик. Вон стоит Кэти. Руки по-прежнему в карманах. Вертит головой, разглядывая тех, кто проходит мимо.
Я выдыхаю.
Кэти исчезает из виду, и, хотя Мелисса подключает еще две камеры, мы не видим мою дочь, пока она не добирается до платформы Юбилейной линии. Кэти стоит близко к краю, и мне хочется сказать, чтобы она отошла, иначе кто-нибудь может столкнуть ее под поезд. Наблюдать за ней вот так, через камеры – все равно что смотреть фильм, в котором с главным героем вот-вот случится что-то ужасное. Ты об этом знаешь и кричишь, чтобы он перестал быть таким дураком.
«Не выходи на улицу, обрати внимание на шум, который слышишь… Ты что, сценарий не читал? Не знаешь, что дальше будет?»
Я напоминаю себе, что Кэти сценарий читала. Она знает, в чем опасность, но не знает точно, откуда ее ждать.
Слева за спиной Кэти стоит мужчина. Наблюдает за ней. Лица я не вижу – камера слишком далеко, – но его голова повернута к Кэти и слегка двигается, когда мужчина оглядывает мою дочь с головы до ног. Он делает шаг вперед. Я хватаюсь за край сиденья и наклоняюсь в тщетной попытке увидеть больше. На платформе есть и другие люди – почему же они не смотрят в нужную сторону? Если этот тип что-то сделает, они даже не заметят. Раньше, находясь в метро, я чувствовала себя в полной безопасности. Столько камер, столько людей вокруг. Но на самом деле никто ни на кого не смотрит. Каждый едет в собственном маленьком пузыре, не обращая внимания на то, что происходит с другими пассажирами.
Я вполголоса произношу имя Кэти, и она, словно услышав меня, оборачивается. Смотрит на мужчину. Тот подходит ближе, и Кэти тут же отступает. Не могу прочитать язык ее тела – она напугана? Кэти идет на другой конец платформы. Мелисса ерзает на стуле, и я перевожу на нее взгляд. Она тоже пристально смотрит на экран, но сидит не напряженно, как я, а откинувшись на спинку. Локти упираются в подлокотники, кончики пальцев сложены вместе. На губах играет легкая улыбка.
– Очаровательно, – произносит Мелисса. – Я всегда предпочитала, чтобы женщины не знали, что за ними следят, но, оказывается, это добавляет процессу остроты. Кошки-мышки в метро. Неплохо сработает в качестве дополнительного пакета для членов клуба.
Ее наглость вызывает у меня отвращение.
Мужчина не следует за Кэти на другой край платформы, но, когда прибывает поезд и наружу вырывается поток пассажиров, я замечаю, что этот тип пробирается сквозь толпу к моей дочке. Он не начинает к ней приставать, и я чувствую облегчение, хотя и понимаю, что мужчина сел в тот же вагон.
– Ты можешь подключиться к камере поезда? Я хочу все видеть. Я хочу знать, что там происходит!
– Затягивает, правда? Нет, я пыталась, но там очень надежная защита. У нас есть, – проверяет она другую открытую вкладку, – семь минут до «Ватерлоо».
Мелисса барабанит пальцами по столу.
– Вагон набит под завязку. Никто ничего не станет предпринимать в переполненном поезде. – Я стараюсь убедить не только ее, но и себя.
Если Кэти закричит, хоть кто-нибудь что-нибудь сделает? Я всегда учила ее поднимать шум, если что-то стряслось. «Говори громко, – внушала ей. – Если какой-нибудь извращенец прижмется к тебе, говори не для него, а для всех вокруг. Кричи: “Немедленно прекратите меня трогать!” Пусть весь вагон знает. Может, они и не сделают ничего, но извращенец тут же отстанет, вот увидишь».
От «Ватерлоо» до «Лестер-сквер» всего четыре минуты. Мне сообщила об этом Мелисса. Каждая секунда кажется часом. Как только мы теряем Кэти в поезде Северной линии, Мелисса выводит на экран новое изображение. Камера смотрит на эскалаторы, ведущие вверх, на «Лестер-сквер».
Мы молча ждем, пока не появляется Кэти.
– Вот она, – показывает Мелисса.
Я тут же начинаю высматривать мужчину с платформы, а когда нахожу его в паре ярдов позади Кэти, у меня сжимается в груди.
– Этот человек… – говорю я и замолкаю. Что тут можно сказать?
– Он настойчив, правда?
– Ты его знаешь? Откуда он? Сколько ему лет? – Даже не знаю, почему все это имеет значение.
– Профиль скачали почти двести раз, – отвечает Мелисса. – Это может быть любой из пользователей.
Мужчина протискивается мимо женщины с коляской. Кэти ступает на эскалатор.
«Иди вверх», – мысленно подсказываю я, но она стоит неподвижно. Мужчина подходит с левой стороны, затем проскальзывает справа и встает у нее за спиной. Кладет руку ей на плечо и наклоняется. Что-то ей говорит. Кэти качает головой. Они доезжают до верха и скрываются из виду.
– Следующая камера! Включи следующую камеру!
Мелисса реагирует нарочито медленно, наслаждаясь моей паникой. На «Лестер-сквер» полно народу, и, когда она наконец выводит изображение с очередной камеры наблюдения, я не сразу нахожу Кэти. Но затем вижу, что она идет рядом с тем мужчиной из поезда. Мое сердце бешено колотится. Что-то не так. Кэти двигается странно, согнувшись на сторону. Ее голова опущена, и хотя не похоже, что Кэти вырывается, все в языке ее тела говорит: уйти она не может. Я приглядываюсь и понимаю, что мужчина схватил ее правой рукой за левую. А другой сжимает ее запястье, поэтому она и не идет прямо. Наверное, у него оружие. Наверное, он ей угрожал. Иначе почему она не кричит? Не бежит? Не сопротивляется?
Я смотрю, как Кэти направляется к турникетам, ее рука неуклюже тянется к груди мужчины. Возле карты метро болтают два контролера. Я хочу, чтобы они заметили, что что-то не так, но они не обращают внимания. Как подобное может происходить средь бела дня? Почему никто не видит того, что вижу я?
