Пит снял с нас груз модных пожеланий.
– Такие простые похороны мне не приходилось оформлять за всю мою карьеру, – вырвалось у нашей устроительницы.
– Вот как? – резко оборвала ее Афра.
– Я не имела в виду ничего дурного, упаси бог. Я хотела сказать, такие скромные, – поспешила она заверить нас.
– Да-да, чистые. Давайте так и считать.
86
По настоянию Афры, я с легким сожалением отговорился от пятничной игры в гольф. Знал, что, если, как ни в чем не бывало, поеду играть, она сочтет мое отсутствие крайне неприличным. Вместо этого Афра пожелала заглянуть в крематорий.
Мы не смогли осмотреть траурный зал, так как он был занят, зато осмотрели лужайку, где развеивают пепел. Трава там высокая и сочная. Афра, слава богу, не хочет выставлять отца в урне на подоконнике. И надо же, прямо на этой лужайке мне позвонила Карла, а я ответил на звонок, бес попутал.
– Он очаровательный! – прозвучал ликующий голос в трубке. Карла по телефону никогда не представляется, с ходу вываливает важные новости.
– Нет, большое спасибо, мадам, э-э-э… мне не нужен другой поставщик энергии.
– Чего?
– Я знаю все об этой блокировке «не-звони-мне».
– Блокировка? Ах… ваша жена где-то поблизости?
– В самом деле, всего хорошего.
Афра смотрела на меня подозрительно. Господи, какой же я скверный актер.
Лишь через пару часов мне удалось позвонить Карле и втолковать ей, что к чему. Она все еще пребывала в замешательстве.
– Ой, sorry, блин, я же не знала. Мне правда очень жаль. Я была в полном шоке.
– Так щенок родился?
– Да, очаровательный. Я на него только поглядела, а мне так хотелось забрать его. Какой же он лапочка.
– Ну и? Похож на Аристотеля?
– Чего?
– Я же хотел назвать его Аристотелем.
– О да. В самом деле. Это мальчик.
– Значит, все-таки кобелек? Тогда, во всяком случае, его не будут звать Аристотелой.
Я обещал ей, что за щенком мы можем поехать вместе.
XIV
Когда все кончилось, я наконец разревелась. После кремации, дома, сидя на диване, выплакалась всласть. Артур утешал меня, обнимая одной рукой, но я чувствовала, что уже через две минуты он подумал, что я, так сказать, переигрываю. Меня особенно разозлило и огорчило, что в комнате соболезнований кто-то за моей спиной сказал: «Невелика потеря». Я оглянулась и узнала одного знакомого папы по клубу филателистов. Он быстро отвернулся.
Горько, потому что это правда.
А вообще прощание было достойным, хотя и скромным. Артур хорошо говорил, и один бывший папин коллега произнес несколько добрых слов, а сестра Пита… Ну да, она сделала все, на что способна, прочитала стишок Тоона Херманса и еще один, собственного сочинения. В рифму.
К счастью, люди принесли цветы, что немного скрасило обстановку. А то бы гроб стоял совсем голый.
Солнце светило.
Пришли, я думаю, человек пятьдесят. В конце концов, папе больше не на что обижаться.
87
В конечном счете кремация моего тестя прошла удачно. В нашем распоряжении был час, предоставленный страховкой. И мы заполнили его музыкой, речами и соболезнованиями, кофе и кексом. Дама из похоронного бюро предупредила, что церемония может быть более короткой, но не более долгой, потому что все происходит по строгому плану. Как только кончается одна церемония, следующий гроб уже на подходе.
В общем, не так уж и трудно было сказать про Пита несколько добрых слов. В конце концов совсем необязательно правдивых. Один старый коллега тоже произнес речь, а сестра Пита продекламировала сочиненный ею стих, заключительная строфа какового звучала примерно так:
Что ты лежишь в гробу,
Поверить я не могу.
Буду скучать по тебе,
Ты больше не выйдешь ко мне.
Афра нашла в себе силы поблагодарить поэтессу за выступление. Я не смог. Всему есть предел.
Я подсчитал: оказать Питу последние почести пришел тридцать один человек, включая меня. Я поймал себя на мысли, что благодарен Питу, ведь он не нарушил моих планов.
Пока мы готовились к похоронам и во время церемонии Афра не проронила ни слезинки и, только придя домой, вдруг неудержимо разрыдалась. Я попытался ее утешить, но, кажется, она не хотела утешений.
88
Кремация тестя заполнила всю нашу жизнь, а тем временем все газеты заполнила сенсация: низвержение кайзера крематориев. Отнюдь не случайно его фамилия была Кайзер, и совершенно случайно он был председателем Народной партии за свободу и демократию. И что же стоило ему короны?
Королевский союз сторонников факультативной кремации, основанный в 1874 году и ставивший своей целью узаконить кремацию в Нидерландах, насчитывал теперь всего несколько членов, в основном весьма преклонного возраста. С тех пор как битва за право на кремацию была выиграна, Союз дышал на ладан. Большинство его членов уже сами были кремированы, а несколько оставшихся в живых стариков почивали на золотом руднике, не подозревая, что управляющая компания Факультативного союза превратилась в процветающую отрасль экономики и стала собственником впечатляющего количества крематориев, печных заводов и страховых фирм. Имея 12 миллионов, она была продана за 12,5 миллиона. Ее оцененная рыночная стоимость: 31,5 миллиона.
Покупатель: Генри Кайзер.
Консультант: Генри Кайзер.
Председатель: Генри Кайзер.
Глава управляющей компании: Генри Кайзер.
Член совета: Лук Херманс (также НПСД).
Представитель управляющей компании: Лук Херманс.
Бухгалтер-покупатель: Марсель де Кимпе.
Бухгалтер-продавец: Марсель де Кимпе.
Бухгалтер управляющей компании по продажам: Марсель де Кимпе.
Куда ни глянь, везде только Кайзер, Херманс и де Кимпе.
– Ничего не докажете, – сказал Кайзер. Теперь он может спокойно поразмышлять об этом на досуге. Досуга у него достаточно.
Проснувшиеся члены Королевского союза сторонников факультативной кремации шокированы. Они стыдятся негативной оценки своей деятельности в новостях. Все их кремационные фирмочки, ценой в 30 миллионов, проданы за какие-то жалкие 12 миллионов!
Можно сказать без преувеличений, что мертвецы стали огромным бизнесом.
Я рад, что по зрелом размышлении сделал выбор в пользу погребения. Вот увидите, у Кайзера еще обнаружится парочка фабрик по изготовлению гробов.
