Будущая неделя обещала тянуться долго.
Фил вовремя навестил меня и, выстукивая на ударных веселую мелодию, напомнил совет своей мамы:
You can’t hurry love
No, you’ll just have to wait
She said, love don’t come easy
But it’s a game of give and take
[29].
Сандрина
Детку колотит, того и гляди случится замыкание. Ее кидает от покоя к истерике быстрее, чем от горячего к десерту. И мне приходится поднимать ей настроение, говорить что-то успокоительное, а через минуту урезонивать, сдерживать пыл, умерять эйфорию. По правде говоря, я теперь уж и не знаю, в какой роли мне лучше выступать. А иногда так и хочется ей как следует наподдать!
Господи боже мой, как дуреют женщины, когда им кажется, что на них снизошла благодать любви! Они закатывают глаза, верят, что оторвались от земли, и говорят глупости, вроде: «Я чувствую бабочек в животе». Потом, так же неожиданно, открывают глаза и приземляются. Мало того, они начинают дергаться и во всем сомневаться. Только что одарили предмет своих мечтаний всеми возможными достоинствами, а через минуту он вызывает массу подозрений. Дальше – больше, у него обнаруживаются конкретные недостатки, которые никак не уживаются с мечтами, и вот бедолага уже впал в немилость. Ладно. Признаю, по части любви я знаток невеликий, сама никогда не влюблялась до сумасшествия, и признаний подруг и коллег по работе тоже никогда не слушала, за исключением милой моей Алисы. Все мои познания о любви я почерпнула из книг и фильмов. И не знаю, то ли писатели описывают действительность, какая им доподлинно известна, то ли выдумали целый небывалый мир, который превратился в клише, и женщины ему подражают. В общем, старая история о яйце и курице.
Короче, Алиса поглупела, как все другие, но, на мой взгляд, в ее случае последствия могут быть похуже, чем у других. Пригласив оголодавшего на пир, рискуешь его здоровьем. Мне надо было всерьез за ней приглядывать.
К несчастью… Этого-то я и не сумела.
Алиса
Фантен предложил мне сесть и впервые за все время, что я у него работаю, широко мне улыбнулся (тут я обнаружила, что за его всегда сжатыми губами имеются зубы и они не подчинены его неуклонному стремлению к порядку.)
– Чашечку кофе, Алиса?
Спроси меня Фантен, не хочу ли я получить на Рождество секс-игрушку, я бы, мне кажется, удивилась меньше. Я решила, что он изобрел новый способ унизить меня, и промолчала, ожидая, что сейчас в меня вонзится очередная бандерилья.
Я молчала, а мой начальник поднялся и исчез за дверью. Вернулся он с двумя чашками кофе, и одну из них поставил передо мной.
– Спасибо, – пробормотала я и поднесла ее к губам, чтобы мой приоткрывшийся рот не выдал моего изумления.
Я не почувствовала даже горечи кофе, до того все мое естество было потрясено небывалым событием.
Фантен ерзал в кресле, стараясь усесться поудобнее, и примерял на лице непринужденное и приятное выражение. У него ничего не получалось, он не мог выглядеть ни милым, ни обаятельным. Он напоминал карикатуру. Он оставил свои попытки, выпрямился и посмотрел мне прямо в глаза, как будто спрашивал себя: я хорошенькая или настоящая бомба? Да, у него во взгляде читался подлинный интерес ко мне.
– Хочу вас поздравить с отчетом, который вы вчера сделали.
Услышав из его уст похвалу, я чуть не разлила черную жидкость. Хотела бы я знать, чем этот отчет отличался от множества предыдущих?
– Спасибо, – поблагодарила я едва слышно.
– Вы меня знаете, Алиса, я человек справедливый. Я даже думаю, что это главная черта моего характера.
Главное в тебе то, что ты самовлюбленный глупец, а еще главнее, что ты к тому же подлый!
– Если что-то не так, я говорю прямо, – продолжал Фантен. – Но когда я доволен, я этого тоже не скрываю.
И это означало, что он доволен мной впервые за все это время.
– Я хочу также сообщить вам, что вы остаетесь моей ассистенткой. Несмотря на проблемы, о которых я говорил вам во время нашего последнего разговора. Вы сумели отреагировать на замечания, и я это одобряю.
Ольга! Она удивительная! Ольга сумела уговорить своего начальника вступиться за меня, а Фантен теперь самым дурацким образом пытается убедить меня, что сам изменил решение. Развязка порадовала меня и все-таки снова ранила. Ранила потому, что меня так и не оценили по заслугам, что своим спасением я обязана только жалости Ольги, а порадовало меня то, что начальник передо мной заискивает.
Мне бы очень хотелось набраться смелости и сказать ему, что напрасно он держит меня за дурочку, я прекрасно знаю, кому обязана его новым решением и что он выглядит жалко, вырядившись в костюм добренького начальника. Но, само собой разумеется, я ничего ему не сказала. Да и что хорошего вышло бы из этой жалкой перепалки?
– Разговор закончен? – спросила я.
– Ну-у… да.
Я поднялась.
– Алиса! – окликнул он меня. – А вы… вы не хотите меня поблагодарить?
Он смотрел на меня выжидательно и с упреком, но сохранял готовность опять улыбнуться, если я проявлю привычную покорность.
– Поблагодарить? Вас? А вы знаете, я совсем не уверена, что останусь.
Сама не знаю, откуда что взялось. Я посмела ему ответить! Началось! Я меняюсь!
Моя отповедь на миг его обескуражила. Потом лицо его выразило плохо сдерживаемый гнев. Но внезапно, очевидно вспомнив, что не должен идти против собственного начальства, он даже как будто растерялся.
– Как это? Но…
Я не стала ждать продолжения и вернулась к себе в кабинет, очень довольная собственной отвагой.
* * *
В полдень я присоединилась к нашей компании. У меня было для девочек столько новостей!
По пути в ресторан я взяла Ольгу под руку. Естественный для новой Алисы дружеский жест.
– Спасибо, – тихо сказала я.
– За что?
– За Фантена… За работу…
– Не знаю, о чем ты, – ответила она, едва сдерживая улыбку.
– Не считай меня идиоткой.
– Тебе не за что меня благодарить. Я не могла допустить, чтобы этот хам тебя уволил. Надеюсь, он перед тобой извинился?
– Нет. Он ждал от меня благодарности.
– Ну и гад!
– Я сказала, что не уверена, что останусь.
Ольга остановилась как вкопанная и повернулась ко мне.
– Надумала уволиться?
