Отдельно лежали ткани – льняные и шерстяные. Мерен выращивали коноплю и пряли овечью шерсть, но их собственной выделки ткани были толще и грубее, и у них держался старый обычай носить одежду из меха и выделанной кожи. Из Хольмгарда привозили более тонкие льняные ткани, выбеленные до снежной белизны, тонкую шерсть, окрашенную в яркий красный или синий цвет. За годы варяжского владычества мерен привыкли к этой красоте, и те, кто был побогаче, охотно одевались в цветное платье сами и одевали домочадцев. Льном и шерстью торговали по большей части словены: Дружинка, Пожит и Видяш.
Во владениях Олава торговлю дорогим мехом и серебром вел сам Олав, но менее прибыльные товары он уступал своим людям. Свенельд привез на продажу короба с длинными тонкими слитками бронзы из Свеаланда, олова и меди – эти металлы имели хороший сбыт у веси и мере, где шли на отливку украшений. У Велерада был с собой целый ларь ножей: в Ладоге покупались откованные по свейскому обычаю клинки, и он сам весь год одевал их рукоятями из дерева и кости, с красивой резьбой, и в этом искусстве достиг немалых высот для своих шестнадцати лет.
Приезжавшие кугыжи прохаживались вдоль столов и лавок, осматривали все эти сокровища; выбрав что-нибудь, начинали сговариваться о цене. Потом десяток шелягов, нож, несколько бусин на прочной толстой нити переходили за пазуху к покупателю, а продавец шел во двор осматривать в санях оплату, которую за пазуху не убрать, после чего мешки и бочонки переносились в клети, чтобы оттуда начать долгий путь за южные моря…
Первым смотреть товар явился Тойсар с родичами. Боргар и Свен сами ему все показывали, позволяя выбрать, пока выбор наилучший; владыка Арки-варежа взял несколько марок серебра, кое-что из шерстяных тканей, слитки бронзы, олова и меди, ножи и несколько копий свейской работы. На бусы он даже не глядел.
– Я думал, он захочет взять что-нибудь для дочери и жены, – шепнул Велерад Боргару, когда Тойсар отошел от ларя с серебром и теперь под звон бронзы и меди рассматривал слитки, разговаривая со Свеном. – А он и не глядит, будто тут шишки сосновые разбросаны. У меня такой красивый маленький нож есть, – он вздохнул, – я как знал, что здесь найдется, кому им владеть.
– Ты хороший парень, но по молодости еще глуп! – Боргар положил руку ему на голову и слегка потрепал. – А старик-то умен, как барсук. К чему ему покупать все эти «глазки»
[44]? Он знает, что мы, как пойдем свататься, все это принесем его бабью в дар.
Велерад вздохнул. Он и сам хотел подарить Илетай самый лучший, нарядный женский нож, с рукоятью, сплошь обвитой серебряной проволокой, но раз свататься будет Арнор, то и дар придется подносить от его имени…
Два дня торг шел бойко, но на третий день с ночи повалил снег. Дул ветер, бросая в лицо горсти хлопьев каждому, кто выбегал из дома к отхожему месту, накинув на голову кожух.
– Не вставай! – сказал Велерад брату, вернувшись и снова ложась на свое теплое место; от его кожуха веяло холодом и влагой, хоть он его и отряхнул. – Снег валит. Никто к нам нынче не поедет.
– Хорошая новость… – пробормотал Свен и тут же опять заснул.
Пользуясь случаем, русы отсыпа́лись, и давно уже рассвело, когда присланные Кастан женщины пришли варить гороховую похлебку с салом. Снег все шел, и на небе не видно было ни малейшего просвета.
– Так, может, если у нас сегодня нет других дел, нам приняться за наше… то самое дело? – намекнул Даг, когда все уселись за стол и взялись за ложки.
– Пора бы и приняться, – согласился Боргар. – Мы ведь не до весны будем здесь рассиживаться. Нас уже в Южных Долинах заждались.
– Как, Арни, по-твоему, пора за дело приниматься или не пора? – Даг подмигнул старшему сыну.
Арнор поднял взгляд, но как будто не сразу понял, о чем речь.
– Свататься пойдем? – прямо спросил Боргар.
– А… – парень растерянно взглянул на Дага. – Ну, если… отец, если ты думаешь, что это нужно…
– Как еще я должен думать? – Даг удивился и положил ложку. – Арни, ты что, проспал всю память? Мы говорим об Илетай!
– А! Ну, хорошо, – довольно равнодушно ответил Арнор и снова принялся есть.
Свен покосился на брата. Он знал, что в эти дни ни один из парней не видел Илетай, но, похоже, ревность Арнора поуменьшила его пыл.
Поев, принялись собираться.
– Арни, что ты там шушунишься
[45]? – волновался Даг. – Все уже одеты!
– Виги, ты не видел мою другую сорочку? – Арнор, голый по пояс, с растерянным видом стоял перед лавкой, на которой были разложены вещи из походного короба.
– Да не видел я, ты уже спрашивал!
– Куда ж она делась? – Арнор в который раз заглянул под лавку. – Елташи, вы не видели? Как ёлсы унесли!
– Жених! – хмыкнул Тьяльвар, уже одетый – ему было жарко в кафтане и кожухе. – Ты голову не потерял?
– Где ты ее видел в последний раз, аля
[46]? – вздохнул Даг, подходя ближе: ему было стыдно перед гостями из Хольмгарда.
– Ну помнишь, мы мешки таскали, я взмок весь, переменил сорочку, чтобы не простыть, разложил ее сушить… Больше не помню, чтобы видел.
– Тебе что, надеть нечего? – Свен начал терять терпение. – Нас уже ждут, того гляди, старый тролль не дождется и выдаст деву за другого!
– Эта грязная! Сорочка. Не могу же я свататься в грязной идти, как мызга
[47]!
– Ётуна мать, мою возьми!
– Давайте за меня посватаем, я уже в рубашке! – предложил Тьяльвар, пока Свен ожесточенно рылся в собственном коробе.
– Видишь, как хорошо быть женатым! – поддел брата Вигнир. – У Свенельда всегда есть запасная сорочка!
Рубаха Свена Арнору оказалась длинновата, но он подтянул ее под пояс, сверху надел кафтан, и вид у него стал очень даже приличный. Сперва к Тойсару послали Хравна, за которым сбегал Вигнир: семью невесты следовало предупредить о сватовстве. Вскоре Хравн, засыпанный густо падающим снегом, так что даже черная борода его, торчавшая из-под плотного шерстяного худа, совсем побелела, вернулся.
– Ну что? – нетерпеливо спросил Свен.
– Все хорошо, отказали, – спокойно ответил кузнец.
– Чего? – возмутился Свен. – Отказали? Ты сказал, все хорошо?
– Так положено, – пояснил Даг. – Родители всегда сватуну отвечают, что, дескать, не собираются дочь выдавать. Но идти все равно можно – мы их предупредили, чтобы девушка спряталась.
