Через мгновение оба вновь были на ногах. Тяжело дышали, но начало схватки их раззадорило, лица у обоих горели, глаза сверкали. От жаркого дыхания валил пар, но холода они не замечали. Сейчас Велерад не испытывал волнения, прочно веря в превосходство и своего сложения, и выучки.
– Давай, задай ему! – кричали вокруг них, на разных языках, но одно и то же. – Не робей!
Однако противники едва ли слышали эти крики, сосредоточившись друг на друге. В глазах Велерада Свен видел решимость, которая заставляла его гордиться братом и собой: ну а кто, как не он, уже лет десять валял братишку по земле и по снегу, чтобы сейчас тот почувствовал себя в своей стихии? В этом, если не самом важном, то в одном из самых важных поединков своей жизни. Он ведь тоже понимает: речь идет не только о девушке, речь о том, что переменит судьбы, может быть, тысяч девушек в разных частях света. Талай еще не понимает этого, привыкнув жить в своем углу и мыслить дневным переходом в ту или в другую сторону. Но Велерад понимает, зная размах замыслов родного русского племени.
Наступая, Велерад явно примеривался ухватить Талая за пояс, но на этот раз Талай взял в захват его шею и повис на ней всей тяжестью, пытаясь зацепить ногу. А это он сделал зря: длиннорукий Велерад присел, ухватил Талая под колено, приподнял, выводя из равновесия, и подбил ступню. Тот рухнул спиной в землю, но и Велерад, которого Талай увлек за собой, держа за шею, всем весом рухнул на него сверху.
От такого падения у Талая на миг вышибло дух. Велерад немедленно этим воспользовался: припечатал противника ко льду, шустро высвободил шею и вывернул Талаю правое запястье. Приподнялся, раскинул ноги, так чтобы одним коленом придавить Талаю горло, а другим живот, и резко откинулся назад. Теперь он тоже лежал на спине, ногами прижав противника к земле, и двумя руками держал его руку, выламывая поперек сустава уже не только кисть, но и весь локоть.
Еще пока он это проделывал, Свен восхищенно вскрикнул: сколько раз у него на глазах Годо вот так же выламывал руку самому Велько, и вот Велько показал, что наука пошла впрок.
Стиснув зубы, Талай несколько мгновений терпел, отчаянно выискивая выход, но убедился, что выхода нет: при малейшей попытке дальнейшего сопротивления Велерад мог в одно мгновение сломать ему руку. Выдохнув, ловя воздух открытым ртом, он стал свободной рукой хлестать его по голени, заслонившей ему горло и лицо, давая знак к окончанию поединка.
– Велько, хватит, слезь с него! – вопил Вигнир, переводя глухой крик Талая.
– Шабаш
[60]! – кричали мерен.
Велерад тут же выпустил руку Талая, подался назад и убрал ноги, давая противнику свободу. Мерен недовольно гудели – на их взгляд, все кончилось слишком быстро, и они пытались сообразить, не было ли какого обмана. Русы радостно кричали – они увидели то, что и ожидали.
Среди гула и выкриков оба противника еще несколько мгновений сидели на льду, переводя дыхание, потом Велерад повернул голову к Талаю, улыбнулся и протянул руку. Впервые, кажется, за многие дни Талай неуверенно улыбнулся в ответ, и они стали подниматься, поддерживая один другого, чтобы усталые ноги не разъехались на льду.
В этот миг Талай впервые ощутил, что этот румяный парень с блестящими темными бровями – не просто какой-то там богатый рус, а уже почти его собственный зять…
* * *
После поединка пришлось сделать перерыв более долгий: бойцов отвели в погост, где Илетай приготовила им горячий травяной отвар с медом. Обе ватаги ввалились следом, обсуждая увиденное и между собой, и с соперниками, Вигнира и Логи окликали со всех сторон, а где не могли дозваться, объяснялись знаками.
– Скоро вечер! – будто вёльва, возвещающая конец мира, взывал Боргар. – Скоро будет темно! Пошли, парни! Покажите свое искусство стрельбы, и пойдем пить! Пернатый, у тебя готово?
– У меня все готово! – бодро отозвался Гунни, которому Боргар велел сделать мишень.
Обычно мишени изготавливали, свивая в плоский круг соломенные жгуты, но здесь не было ни столько соломы, ни столько времени, и Гунни попросту велел отрокам плотно набить мешок сеном. На середине его углем – больше ничего под рукой не было – нарисовали «бычий глаз», то есть круг величиной с мужскую ладонь.
– Луки готовы! – доложил Тьяльвар, проверив, как парни «грели» луки обоих соперников – часто натягивая тетиву, сначала медленно и слабо, постепенно делая натяжения быстрее и сильнее.
Свен с любопытством осмотрел лук Талая: сделанный из одного куска березовой древесины, оплетенный берестой, с тетивой из лосиных сухожилий, тот был удобным и надежным оружием, многократно опробованным в лесах против разной дичи. Толмак, знаком попросив разрешения, взял осмотреть лук Велерада. Внешне похожий, тоже оплетенный берестой, тот, однако, был собран из двух пород дерева, как делали в Северных Странах и в Гардах: на спинке – тоже береза, а на животике – сосна, как ему объяснил Свен, частью словами, частью знаками. На рожках и на боках рукояти имелись накладки резной кости – работы самого Велерада. По натяжению этот лук был сильнее чуть ли не вдвое.
– Мазай янгеж
[61], – одобрительно кивнул Свену Толмак.
– Маза! – улыбнулся тот в ответ, и Толмак не мог не ответить улыбкой – попытки приезжих русов говорить на языке мере те принимали как знак уважения.
Вчера долго обсуждали, как именно должно идти состязание в стрельбе. Даже лучший охотничий лук уступает боевому по меткости на большом расстоянии, хоть и натягивать его легче. Решили, что стрелять соперники будут с «малого перестрела» – сорока шагов.
Подошел Талай, и вдвоем с Толмаком они стали выбирать стрелы из колчана, проверяя, чтобы были прямые. Наконечники решили взять простые срезни, с какими ходят на зайца и другую мелкую дичь. Кроме них, у Талая имелись только тупые костяные наконечники, которыми сбивают с дерева пушных зверьков, не повреждая шкуру, и несколько кремниевых. У Велерада запас и выбор был больше, и все из железа – на случаи возможных столкновений с людьми, а не зверями. Но сейчас он тоже остановил свой выбор на простых наконечниках на мелкую дичь, чтобы не рисковать испортить более дорогие.
– Тебе не обязательно убивать то дерево, и кольчуги на нем нет, – подбодрил его Свен, и русы вокруг засмеялись. – Достаточно просто в него попасть, а оно еще, вот удача, не станет уклоняться, убегать и прятаться!
– В таких условиях и девчонка попадет! – добавил Гунни.
«Илетай точно попадет!» – мысленно согласился Свен.
Велерад засмеялся вместе со всеми, не показывая, что волнуется. Он знал, что лук у него сильнее, но понимал и то, что для Талая меткая стрельба – почти ежедневное занятие. Именно этим мерен добывают тех куниц, белок, горностаев, лис и прочих зверей, чьи шкурки русы здесь собирают как дань и покупают за серебро и товары.
