Но первым делом всякий замечал у няни Матильды Зуб – огромный Передний Зуб, торчащий у неё изо рта и лежащий на нижней губе, как надгробный камень…
Дети тут же развернулись к двери и словно приросли к месту. Только Дитя поковыляло вперёд на своих толстых кривых ножках, придерживая на ходу подгузник и лопоча: «Няня Тидя! Тя мая няня Тидя!» И остальные дети хотели было сказать: «Да, это наша няня Матильда…» Но почему-то слова застряли у них в горле, и они вдруг подумали: «Кто это? Что там Дитя пытается сказать?»
Все их воспоминания о няне Матильде вдруг взяли и улетучились из головы.
Но Дитя-то всё ковыляло вперёд; и няня Матильда протянула потемневшую веснушчатую руку и приняла его пухлую доверчивую ручонку, и так они и стояли, держась за руки.
– В Агентстве решили, что вам понадобятся мои услуги, – сказала няня Матильда тёте Аделаиде и подняла глаза на сгорбившуюся фигурку на лестнице: – Чтобы помогать мисс Крилль.
Двоюродная бабушка Аделаида протолкалась через толпу озадаченных детей:
– Совершенно верно, мне действительно кто-нибудь понадобится. Мисс Крилль, однако же, здесь не останется.
Няня Матильда так и стояла, держа Дитя за розовую ручонку.
– Прошу прощения, мадам. Агентство категорически настаивало, что я должна помогать мисс Крилль. – Она выпустила детскую ручку и повернулась, собираясь уходить. – Извините, что напрасно потревожила вас.
– Вздор! – возразила тётя Аделаида. – Вы останетесь здесь.
– Разумеется, мадам, – чтобы помогать мисс Крилль.
– Хорошо, пусть будет так, – недовольно согласилась тётя Аделаида. – Оставайтесь обе. Но я вас предупреждаю, – добавила она, – мисс Крилль заражена паразитами: у неё блохи. Вам придётся Заняться Ею Особо.
– Я займусь всеми, мадам, – ответила няня Матильда, и словно тень какого-то воспоминания пронеслась по её лицу, отчего детям почудилось, что уж она-то имеет все основания так говорить.
Блохи, едва взглянув на большие холодные комнаты, отведённые для детей, тут же выразили своё к ним отвращение, сами запрыгнули в спичечный коробок и устроились там маленькой тесной компанией земляков, скорбящих по далёкому дому – большой, уютной и тёплой козе.
Детям комнаты тоже не понравились, и они тоже затосковали по дому. Только мисс Крилль вся лучилась блаженным счастьем оттого, что останется со своей любимой ученицей Евангелиной и устроит Мопсу еженедельную ванну.
Няня Матильда, однако, не терпела беспорядка, и вскоре вся детская одежда оказалась распакована и разложена в двух длинных спальнях: одной – для девочек, другой – для мальчиков. Потом все собрались в классной комнате Евангелины на чай – совершенно невкусный – с хлебом и маслом, очень твёрдым и тёмным сливовым джемом и унылыми булочками с изюмом.
– После чая, – сказали дети, – пойдём в сад и поиграем.
– После чая, – сказала мисс Крилль, – я собиралась устроить маленький концерт. Евангелина сыграет пьесу…
– А вы нам споёте, мисс Крилль? – воскликнула Евангелина. – Как чудесно!
«Как ужасно!» – подумали дети. На улице так радостно светило солнце.
Но Евангелина бросилась к пианино, а мисс Крилль выступила вперёд и объявила романтичное название пьесы: «Принц моей мечты». Затем, протянув к детям руки, словно предлагая получше рассмотреть свои красные пятна, она открыла рот. Оттуда раздался долгий высокий вой, словно какой-то собаке было очень худо.
Мисс Крилль, сама несколько расстроенная, поспешно закрыла рот, подождала секунду, снова открыла и попробовала запеть ещё раз. Получился ещё один вой, даже более долгий и пронзительный, чем первый. Евангелина, молотившая по клавишам пианино, обернулась и ободряюще кивнула. Видимо, ей это казалось прекрасным.
Дети расселись по всей комнате, скрестив ноги, и зажимали рты руками, чтобы не захихикать вслух. Потому что Роджер захватил всё внимание Мопса, дразня его булочкой с изюмом.
Мопс был прожорливой собачкой и всякий раз, как булочка исчезала из виду, начинал подвывать – а булочка, как ни странно, исчезала именно в те моменты, когда мисс Крилль открывала рот, чтобы запеть. Бедняжка наконец всё-таки запела, но, похоже, была изумлена исторгнутыми ею же звуками. «При-и-инц мое-е-ей мечты-ы-ы», – прокурлыкала она, снова протягивая к детям руки в красных пятнах, – а Мопс провыл: «Оу-оу-оу-оууу!» По щекам Евангелины текли слёзы восторга: ей всё казалось прекрасным; а по щекам остальных детей – слёзы смеха. Ириска и Изюминка, которые музыки не выносили, тоже распахнули пасти и присоединились к хору. А мисс Крилль, всё более поражаясь своему голосу, явно озадачилась вопросом: не стоит ли ей попробовать карьеру оперной певицы? Тем временем чёрные, как пуговицы от ботинок, глаза няни Матильды оглядывали подопечных.
К концу песни дети уже немного устали от всего этого: шум стоял поистине ужасающий, а на улице было так солнечно!
– Последний припев! – через плечо крикнула Евангелина мисс Крилль.
– Спасибо, мисс Крилль, – произнесли дети, поднимаясь на ноги и готовясь броситься в сад, едва всё закончится.
Но всё не закончилось. Няня Матильда один раз стукнула своей большой чёрной палкой об пол классной комнаты, и вдруг Дженнифер, ужасаясь собственным словам, взмолилась:
– Мисс Крилль, спойте эту песню ещё раз!
Мопса, Ириску и Изюминку упрашивать не понадобилось. Они сели в кружок возле мисс Крилль, подняли головы и завыли, и мисс Крилль запрокинула голову и завыла, а Евангелина замолотила по пианино словно безумная, раскрасневшаяся от счастья, что её любимую гувернантку наконец-то оценили по достоинству.
– При-и-инц мое-е-ей мечты-ы-ы-ы! – завыли мисс Крилль, Ириска, Изюминка и Мопс.
– Спойте ещё раз, ну пожалуйста, – взмолилась Пэм, не веря, что произносит это.
День уходил, солнце опускалось к горизонту – скоро уже не останется ни минутки поиграть на улице. Но мисс Крилль продолжала петь, собаки – выть, и, как только песня заканчивалась, кто-нибудь из детей вскакивал и просил спеть ещё раз. У них уже болели уши, головы гудели, но всё повторялось снова. Все дети по очереди выразили просьбу повторить песню, и наконец осталось только Дитя. На этом ведь всё закончится? Но некая бледная тень воспоминания подсказывала им, что их надежды могут и не оправдаться. Няня Матильда вполне могла ещё раз ударить палкой об пол. И ещё раз, и ещё…
Дитя встало. Мисс Крилль ласково спросила:
– Мне спеть ещё разок, для тебя, дитя моё?
