Круглое личико Дитяти сделалось густо-розовым, круглые голубые глаза наполнились слезами. Дитя поглядело туда, где стояла няня Матильда, и сказало, прикусив дрожащую нижнюю губку:
– Няня Тидя?
И няня Матильда протянула ему руку, и вдруг всем детям показалось, что её глаза стали чуть меньше похожи на ботиночные пуговицы, а нос – на две сросшиеся картофелины, и ещё показалось, будто вся её фигура окружена бледно-золотистым сиянием. И няня Матильда отозвалась:
– Да, Дитя моё?
И Дитя посмотрело на усталую мисс Крилль, одновременно гордую и озадаченную, и пролепетало:
– Беня Киёська.
И все дети сказали:
– Да, это было не очень-то хорошо с нашей стороны. Извините.
И няня Матильда совсем легонько стукнула палкой об пол, и вдруг… Вдруг солнце засияло так, будто все только что пили чай, и дети весело побежали вниз по лестнице в сад.
– Надеюсь, им всё-таки понравилась моя песня, – сказала мисс Крилль, взяв за руку Евангелину и следуя за ними.
– О, я уверена, они просто в восторге, – ответила та. – Надо было спеть на бис.
Глава 3
ОГДА на следующее утро няня Матильда спустилась к завтраку, вот чем занимались дети.
Николас украшал шоколадно-коричневые стены комнаты Евангелины изящным узором из каши.
Кристианна позаимствовала иголку из той самой корзинки для рукоделия и втихаря пришивала рукава Евангелины к подолу её же юбки.
Дети вытащили одежду из шкафа Евангелины и нарядились в неё.
Няня Матильда молча уселась за стол, а потом сказала:
– Ешьте кашу.
– Но каши нету, – ответили дети, заглядывая в пустые тарелки.
Няня Матильда указала на разукрашенные стены:
– Тут всем хватит.
Дети повернулись к стенам и попытались слизывать кашу. Она к этому времени совсем остыла и слиплась противными комками. Когда завтрак закончился, перемазанные кашей лица детей приобрели довольно пугающий серый цвет, и у бедной мисс Крилль, которая вошла, предвкушая новый радостный день, вырвался вопль ужаса. Гувернантка попятилась прочь из комнаты.
– Мызгрыль, мызгрыль! – закричала Евангелина, не прожевав кашу, и попыталась подбежать к ней, но, когда она подняла руки, юбки тоже поднялись и захлопали, словно крылья летучей мыши, отчего мисс Крилль развернулась и помчалась по тёмно-коричневым коридорам, пронзительно вопя: «На помощь!» Евангелина бросилась вслед за ней, умоляя свою дорогую гувернантку подождать её. Подол юбки, пришитый к рукавам, вздулся и захлопал на ветру, как паруса яхты, и унёс Евангелину из виду.
Няня Матильда один раз ударила об пол своей большой чёрной палкой.
– Евангелине пора принимать Ежедневную Дозу Лекарства, – сообщила она.
Очень неприятное ощущение начало охватывать детей: какие-то далёкие воспоминания подсказывали, что, если няня Матильда стукнет большой чёрной палкой, приходится делать то, чем ты непосредственно перед этим занимался. А вдруг теперь им придётся носить одежду Евангелины (чудовищные платья, пунцовые или фиолетовые, с коричневыми передниками, и ботинки на пуговицах – мальчики и так уже начали себя чувствовать полными дураками). А если их вообще теперь будут считать Евангелиной…
Так и вышло, потому что внезапно все дети выстроились в шеренгу и раскрыли рты, чтобы принять лекарство. Это было ужасное лекарство – грязно-серый порошок, каждая доза которого хранилась в отдельном белом бумажном пакетике. Но няня Матильда неумолимо подходила к каждому ребёнку в шеренге, открывала пакетик, постукивала по нему, чтобы порошок лучше сыпался, и вытряхивала на очередной высунутый язык. Даже бедное Дитя, умоляюще смотревшее своими голубыми глазёнками, стоя с запрокинутой головой, получило свою дозу. Впрочем, я не уверена, что она оказалась такой же большой, как у других детей.
Какой-то жуткий шум снаружи заставил всех броситься к окнам классной комнаты. Мисс Крилль мчалась по гравийной дорожке сада, преследуемая огромной тёмно-синей летучей мышью, машущей крыльями и издающей невнятные вопли: «Мызгрыль!»
Евангелина, так и не прожевавшая кашу, умоляла мисс Крилль остановиться. Но мисс Крилль не тратила ни секунды на то, чтоб оглянуться. Она неслась через коротко подстриженные зелёные лужайки, вскидывая тощие ноги в чёрных чулках, когда перепрыгивала через бордюры и кусты; за ней топотала и подскакивала Евангелина, за ней летели Ириска с Изюминкой, а за ними пыхтел Мопс, и все трое тоже голосили: «Грыль-грыль-грыль!» Собачьи голоса ничем особенным не отличались, но мисс Крилль это всё равно нисколько не утешало.
Дети с некоторым ужасом взирали события, разворачивающиеся в саду, – но куда больший ужас охватил их, когда в классной комнате раздался бодрый голос:
– Bonjour, mes enfants
[2]. А теперрь – уррок Française
[3]. – И они поняли, что их страхи становятся суровой реальностью. Они вырядились в одежду Евангелины, и теперь им предстоит Евангелинин урок французского.
Дети отлично помнили, что обещала Евангелине их двоюродная бабушка Аделаида:
частные уроки:
красноречия,
хороших манер,
французского,
немецкого,
итальянского
и, самое главное,
фортепиано.
Ой, мамочки!
Однако ничего поделать уже было нельзя, и они послушно собрались посреди комнаты, у квадратного стола, накрытого красной суконной скатертью.
– Разве нам тоже нужно учить французский, мадемуазель?
– Oui, oui
[4], – ответила француженка.
По-французски это значит «да», но Дитя почему-то подумало кое о чём другом, и, как только его посетила эта идея, оно подняло руку и спросило: «Моня вытя?» Всем детям это показалось отличным способом выиграть время, так что они тоже подняли руки и, не ожидая разрешения, бросились вон из комнаты.