– Стой, стой! – кричали все, даже сами дети. – Не стриги Дитя!
– Ниги миня! – пищало Дитя, закрывая кучерявую головку растопыренными ладошками. Но Ребекка не останавливалась – просто не могла.
«Чик-чик-чик», – щёлкали ножницы, и Ребекка не в силах была ничего с этим поделать.
Дитя отступило на шаг и бросилось бежать, запинаясь и спотыкаясь в длинных Евангелининых юбках. Ботинки тем более были для него слишком велики и при каждом шаге проворачивались так, что бедное Дитя, к полному своему изумлению, оказывалось совсем не там, куда двигалось. Но всё равно бежало, спотыкаясь и запинаясь, дотащилось через лужайку к розовой клумбе и няне Матильде, стоявшей там с чёрной палкой в руках, обхватило её колени в порыжевшей чёрной юбке и прорыдало:
– Няня Тидя! Нихасю миня стиги! – Повернулось к детям и выкрикнуло: – Казитя позяста!
– Пожалуйста! – закричали дети. – Няня Матильда, пожалуйста!
Няня Матильда взяла Дитя за руку, и – да-да! – вокруг неё засиял тот самый едва заметный золотистый свет, и всего на миг её лицо показалось чуть менее тёмным и морщинистым, глаза стали чуть меньше похожи на блестящие пуговицы от ботинок, да и вся она сделалась не такой… ну, уродливой. И она подняла большую чёрную палку и ударила ею по траве. И вдруг…
Вдруг оказалось, что все дети стоят кружком возле скрипучего плетёного кресла профессора Храппеля – в своей одежде и со своими волосами на головах: кудрявыми или прямыми, тёмными или светлыми – и никаких бород! А герр Храппель стал таким же лысым, как всегда. И мисс Крилль с Евангелиной тихо встали рядышком, и шляпка на мадемуазель была надета правильно, так что она больше не смотрела на мир сквозь водоросли зелёных лент. А няня Матильда по-прежнему стояла возле розовой клумбы, держа за руку Дитя и разливая вокруг золотой свет.
А двоюродная бабушка Аделаида Болль…
Тётя Аделаида спустилась к ним по парадной лестнице и милостиво кивнула:
– Что ж, дети! Судя по всему, вы сегодня вели себя образцово. Пока Евангелина с мисс Крилль тихо работали в беседке, остальные, по-видимому, очень помогли мадемуазель в одном, ммм, неотложном деле и с большой пользой провели утро под ивой с герром профессором. Я чрезвычайно… довольна, – сообщила тётя Аделаида, хотя на какую-то секунду показалось, что она намеревалась сказать «удивлена». И добавила: – В качестве награды няня Матильда повезёт вас сегодня на выставку восковых фигур мадам Тюссо.
Золотое сияние вокруг няни Матильды разом погасло.
Глава 4
ТАК, в этот же день после обеда длинная вереница кебов подъехала к воротам дома тёти Аделаиды. Дети прошествовали по короткой дорожке и все втиснулись внутрь: Старшие усадили на колени Средних, Средние – Младших, а некоторые Младшие держали Маленьких, так что получились пирамиды из четырёх детей на каждом сиденье. Кроху и Крошечку, понятное дело, оставили дома, но Дитя поехало вместе со всеми, счастливое донельзя; его подгузники, как всегда, сползали почти до колен, но никогда не падали совсем.
«Цок-цок-цок», – зацокали копыта лошадей по улицам Лондона, и чудесно запахло лошадьми, кожаной сбруей и кожаными сиденьями кеба. Детские головки высовывались из окон, словно букеты цветов, и люди, проезжавшие мимо в омнибусах, улыбались и махали им. Дамы, прогуливавшиеся по тротуарам, походили на лебедей в своих длинных платьях, украшенных волнами кружев спереди и складочками и фестончиками сзади, с причудливо уложенными высокими причёсками на горделивых головках и в огромных шляпах с перьями. Джентльмены вышагивали с туго свёрнутыми зонтиками, да и сами походили на зонтики в своих плотно пригнанных тёмных сюртуках, застёгнутых на все пуговицы. Но все были очень веселы: ведь стоял чудесный солнечный денёк – дамы тоже махали детям затянутыми в перчатки изящными руками, а джентльмены приподнимали шляпы-котелки, и всё вокруг казалось очень ярким и увлекательным.
Наконец вся кавалькада прибыла на выставку мадам Тюссо, и дети выстроились в длиннющую беспокойную очередь, пока няня Матильда и мисс Крилль пересчитывали всех по головам и платили за входные билеты. А потом все толпой поспешили внутрь. Великолепный в своей расшитой галунами ливрее, Смотритель стоял у подножия огромной лестницы, любезно улыбаясь посетителям. И мисс Крилль, оставив няню Матильду с Младшими и Маленькими возле пальмы, растущей в горшке, направилась к нему, чтобы разузнать, куда идти. В тот же миг, как она отвернулась, дети взлетели вверх по лестнице и принялись скатываться по широким полированным перилам – к великому изумлению мисс Крилль: ведь всякий раз, как она делала шаг к Смотрителю, чтобы задать ему вопрос, между ними возникал очередной ребёнок, словно упавший с небес. Мисс Крилль повернулась, ища взглядом няню Матильду, но тут Сюзанна, хорошенько разогнавшись на перилах, приземлилась аккурат на Смотрителя…
И – как вы думаете, что случилось? – голова Смотрителя оторвалась и покатилась по полу, по-прежнему любезно улыбаясь и всем своим видом выказывая готовность помочь, чем только возможно.
– Быстро, прикройте меня, – скомандовал Себастьян.
Его скрыла толпа детей, а когда они разбежались, у подножия лестницы вновь стояла любезно улыбающаяся фигура в ливрее – только теперь это был Себастьян, а не восковая кукла. Мисс Крилль наконец-то протолкалась к нему:
– Не подскажете, где находится исторический раздел? – Мисс Крилль даже развлечения превращала в уроки, но не стоит её винить: ведь любимая ученица Евангелина запрыгала от радости и закричала:
– История! Как здорово!
– История! – простонали дети Браун, встревоженно уставившись на Смотрителя. Тот ничего не произнёс, однако показал глазами на свою левую руку, указывавшую вниз по лестнице.
– Вниз, туда! – закричали дети мисс Крилль. – Смотрите: он показывает вниз.
Внизу оказалась Комната ужасов, и все вылетели оттуда через минуту, причём самой первой – зелёная, как молодой горошек, мисс Крилль.
– Я же сказала «история», – еле переводя дух, просипела она.
По правде говоря, исторический раздел выставки всем бы очень понравился, если бы только мисс Крилль поменьше болтала, а её любимая ученица Евангелина не твердила как заведённая то, что уже знала. К тому времени как все добрались до сцены казни шотландской королевы Марии, дети уже не возражали бы увидеть на колоде для обезглавливания голову самой Евангелины.
Несчастная королева Мария Шотландская, как, может быть, знают некоторые дети, жила, ну, примерно два или три века назад. Она полагала, что должна стать ещё и королевой Англии, и потому Елизавета, которая на самом деле была королевой Англии, велела отрубить ей голову: в те времена это считалось самым удачным решением. И вот Мария в чёрном бархатном платье стоит на коленях в окружении пэров и министров, а над ней заносит огромный топор палач…
