– Вот был бы ужас, если бы ей и вправду отрубили голову прямо здесь и сейчас, перед нами! – воскликнула Арабелла, а Ромилли, просто чтобы подразнить Евангелину, сказал:
– По-моему, палач пошевелился.
– Это же неправда? – спросила Евангелина, побледнев.
– Правда пошевелился, – ответили дети, подыгрывая Ромилли, – но теперь вдруг и сами побледнели. Потому что внезапно палач и вправду пошевелился. Выше, выше, выше поднимался тяжёлый топор, а потом пошёл вниз, очень-очень медленно, – всё ниже и ниже…
Ведь королева Мария Шотландская вовсе не была восковой куклой. Там лежала озорница Вики, которая убежала вперёд вместе с Саймоном, Мэтью, Пэм и Кристофером (когда детей так много, отсутствия трёх-четырёх никто не замечает). Саймон оделся палачом, а остальные – пэрами и министрами. Всё ниже, и ниже, и ниже опускался топор – и тут из-за угла вышла няня Матильда с Младшими, семенившими вокруг неё, словно выводок неугомонных утят за чёрной мамой-уткой. Няня Матильда бросила всего один взгляд на эту сцену и подняла свою большую чёрную палку…
– Эй, ты! – закричала Вики чуть встревоженно, поворачивая голову, чтобы посмотреть вверх, на медленно-медленно опускающийся топор.
– Осторожно, Саймон! – завопили все дети, а Евангелина запищала: «Ой-ой-ой!» – и спряталась за спину мисс Крилль.
– Саймон, прекрати! – кричали дети, но он не мог прекратить.
– Няня Матильда! – взмолился он, весь бледный и перепуганный, глядя через головы детей туда, где она стояла. – Пожалуйста!
Няня Матильда посмотрела на него поверх перепуганных детских лиц – все они сейчас повернулись к ней – и прикусила губу, словно… ну, если честно, это выглядело так, будто она старалась сдержать улыбку. И легонько стукнула палкой об пол один раз.
И топор опустился, и голова королевы Марии отлетела и со стуком упала на пол. Но это была вовсе не голова Вики, а восковая голова, да и пэры, и министры, и палач, и сама королева снова оказались среди детей в обычной своей одежде. А мисс Крилль уже говорила: «Может быть, пора идти дальше?» – как будто ничего не случилось.
Няня Матильда подошла к ним поближе вместе с выводком Младших, которые не совсем понимали, что тут только что произошло.
– Мне кажется, мисс Крилль, Саймон и Виктория не очень хорошо себя чувствуют. Возможно, им лучше пойти вниз и посидеть тихонько в холле, подождать нас. Мэтью, Памела и Кристофер пойдут с ними. Жаль, что они пропустят остальную выставку, но, думаю, они и сами хорошо понимают почему!
Лицо Евангелины уже сменило цвет с бледно-серого на обычный, поросячьи-розовый. Цепляясь за руку мисс Крилль, она так и подпрыгивала:
– А теперь пойдёмте в зал охоты на тигров, мисс Крилль. Можно я расскажу про тигров? Тигры водятся на Азиатском континенте… – Они так увлеклись, что ни одна не заметила, что три фигурки ускользнули вперёд…
Но няня Матильда заметила.
– Энтони, Франческа и Тереза, пожалуйста, перестаньте передавать винтовки, сию же секунду. Слезайте со слона и ступайте в холл, к тем, кто уже там…
В холле Саймон, Вики и остальные не слишком скучали. Смотритель всё так же любезно улыбался у подножия лестницы, указывая направления любому, кому захочется его спросить. Посетители со здоровым румянцем на лицах продолжали спускаться в подвал, а потом появлялись оттуда уже без румянца, лепеча, что они хотели обозреть залы знаменитостей или охоты на тигра. Пожилых дам, спросивших, где можно оставить зонтики, отправили к важным джентльменам-посетителям, которые с негодованием отвергали их зонтики и шестипенсовики. Тем, кто искал фигуру королевы Виктории, указали на одну невысокую полную даму, и та вдруг обнаружила себя в кольце невежливо хихикающих людей, причём большинство из них восклицали: «Вот уж не думал, что она была такая уродина!» И я представить себе не могу, кто поменял местами таблички с надписями «Дамы» и «Джентльмены» на дверях туалетов…
– А здесь, внизу, гораздо веселее, – сказали Мэтью и Пэм, двигаясь, чтобы освободить место на скамейке для Энтони, Франчески и Терезы. И тут же воскликнули: – Вот это да! – потому что появились Джоанна, Сара, Ребекка и Тим.
– Вы не поверите, что мы нашли внизу! – заявила Сара. – Полную комнату… – Даже улыбающийся Смотритель подошёл послушать, о чём они перешёптываются.
Ко времени закрытия выставки мадам Тюссо в галереях наверху оставались только мисс Крилль и Евангелина, перебегавшие от сцены к сцене с возгласами восторга и искреннего интереса. Да ещё няня Матильда с выводком Младших, повизгивающих от удивления и радости. Все остальные дети постепенно, по трое-четверо, были изгнаны в холл.
Дети дожидались в холле, где уже никого не осталось, даже смотрителей.
Зато детей мало того, что было много, так у некоторых из них оказалось по две головы, у других – по три руки, у кого-то – четыре ноги, и они ползали среди горшков с пальмами, словно сколопендры. У кого-то обнаружились лишние ступни, и они скакали, как лягушки. Но не нашлось ни одного ребёнка с одной головой и двумя руками и ногами, как у всех нормальных людей.
Джоанна, Сара, Ребекка и Тим, сосланные в холл, по пути обнаружили дверь, и, поскольку надпись на ней гласила: «Вход воспрещён», они, разумеется, толкнули её и вошли. А за дверью обнаружилась комната, где хранились восковые головы, руки и ноги, чтобы чинить фигуры или делать новые.
Неудивительно, что холл так быстро опустел!
Мисс Крилль бросила один только взгляд на открывшийся её взору паноптикум, всплеснула красно-пятнистыми руками и упала в обморок прямо на Евангелину. Та подхватила её под мышки и, бросив взгляд вниз, обнаружила перед собой четыре руки. Решив, что у неё тоже отросли лишние конечности, Евангелина так перепугалась, что с воплем ужаса выскочила на улицу и помчалась со всех ног – а за ней бежали дети Браун, размахивая лесом своих новых конечностей. «Ой, ой-ой-ой-ой!» – завывала Евангелина, топоча по мостовой, а вредные озорники, бежавшие за ней, вопили: «Держи воришку!» Полисмен, услышав этот крик, поднял руку и заступил Евангелине дорогу, пронзительно свистя в свисток. Все собаки в окрестностях услышали свисток и сбежались посмотреть, не происходит ли тут что-то интересное для собак, притащив за собой своих недовольных хозяев и хозяек. Вскоре Евангелину окружила плотная толпа, требовавшая немедленно взять её под стражу и выслать из страны пожизненно.
– Но я ничегошеньки не украла, – лепетала Евангелина. – Смотрите, у меня в руках ничего нет. Ни в одной. Ой, – добавила она, пересчитав руки, – их теперь всего две!
– А сколько у тебя их обычно? – холодно поинтересовался полисмен.
– Ну, пару минут назад было четыре, – ответила Евангелина.
