– Вам понравится Главная медсестра, – пообещали они детям, надеясь таким образом побудить их к примерному поведению. – Она такая добрая…
– Такая ласковая…
– Как сама Флоренс Найтингейл…
[17]
И вот показалась Главная медсестра: она шествовала по коридору, словно океанский лайнер, заходящий в порт, в сопровождении младших медсестёр и санитарок, сновавших вокруг неё, словно маленькие буксиры, и на подходе к ней дававших гудки: «Да, Главная, нет, Главная».
– Дежурная медсестра, у вас всё в порядке?
– Да, Главная, нет, Главная, – ответила Дежурная медсестра, заразившись от остальных. Все остановились в небольшом центральном зале, и Главная медленно поворачивалась и оглядывала каждую из палат на всю их изрядную длину. – Мм, не совсем в порядке, Главная, – собравшись с мыслями, добавила Дежурная медсестра.
– Хм, – изрекла Главная, медленно поворачиваясь и заглядывая в первую палату.
Миссис Блоггс по-прежнему шатало и кружило. Она вылезла из постели, как ей рекомендовала Дежурная медсестра, и теперь ходила кругами с подносом посуды, радостно что-то бубня себе под нос. Лицо у неё было пунцовое от жара, но миссис Блоггс очень радовалась: ведь Дежурная медсестра сказала, что она уже совсем здорова. Однако её соседка по палате, тревожная дама по имени мисс Физзль, лежала на подушках, ужасно нервничая, потому что её температура ни с того ни с сего взяла и подскочила до сорока градусов! Мисс Физзль с трудом приподнялась и прочитала листок, висящий в изголовье кровати, – где к перечисленным болезням миссис Блоггс дети добавили собственные предположения и рекомендации.
А на другой койке тучная пожилая дама уже изо всех сил старалась слезть с кровати, крича:
– Отпустите меня! Выпустите меня, пока не поздно!..
Уж не знаю, что там дети написали в её истории болезни!
Посередине палаты красовалась сидячая ванна с раздавленным виноградом, а Ребекка и Луиза с фиолетовыми ногами, торчащими из-под одеял, притворялись, будто крепко спят…
Главная медсестра бросила один долгий взгляд на всё это: на кружащую миссис Блоггс, на мисс Физзль, изучающую свою историю болезни с побелевшим лицом, на тучную пожилую даму, которая выбралась из постели и бежала по палате в красной фланелевой ночной рубашке, крича: «Отпустите меня, выпустите!»; на две пары фиолетовых ног и ванну с виноградом…
И повернулась, чтобы заглянуть в другую палату.
Глава 3
ОКА Дежурная медсестра была занята в женской палате, вот чем развлекались дети в мужской.
Дэниел и там поменял местами все истории болезни, а Мэтью – все прикроватные тумбочки, где пациенты хранили свои вещи.
Флавия привязала халаты пациентов поясами к изножьям кроватей.
Ханна и Джоэл залезли под одеяла одной из свободных кроватей и подскакивали там, отчего из одеяла получалось очень страшное ярко-красное чудовище…
И все остальные дети тоже просто ужас что вытворяли.
Главная медсестра встала в дверях.
Здесь всё было едва ли не хуже, чем в женской палате. Несколько пожилых джентльменов спасались бегством, пытаясь выбраться из больницы по причине тех ужасов, что Дэнни написал в их историях болезни. Одеваясь, они вдруг обнаруживали, что халаты им либо малы, либо велики, и джентльмены ужасно расстраивались, думая, что подхватили какую-то страшную болезнь, заставившую их распухнуть или съёжиться – за какую-то минуту. Они полезли в тумбочки за тапочками, и те, кому халат стал велик, обнаружили, что тапки им малы, а на тех, кто еле влез в халат, тапки болтались. И пациенты решили, что тело у них распухло, а ноги усохли – или наоборот. «Ой-ой! Выпустите нас! Отпустите!» – кричали они, толкаясь у выхода, убеждённые, что в больницу кто-то принёс экзотическую заразу и ещё чуть-чуть – и тут все превратятся в пигмеев (с огромными ножищами) или в гигантов (с крошечными ножками) и до конца жизни будут выступать в цирке. Но пояса халатов были привязаны к кроватям и не пускали несчастных: слабых отбрасывало назад, и они снова оказывались в койках, а пациенты, у которых сохранились силы, тащили койки за собой. «Ой-ой-ой!» – кричали они, обнаружив, что больничные кровати гонятся за ними, словно желая снова их поглотить. «Ой-ой-ОЙ! – завопили они, когда увидели кровать-чудовище, в которой Ханна с Джоэлом прыгали под одеялом, издавая голодное рычание дракона, наметившего жертву…
Вики и Тим бегали от пациента к пациенту с тазиками – на случай, если кого-то стошнит. Даже те пациенты, которые совершенно не нуждались в их услугах, при виде этих тазиков испытывали тошноту и присоединялись к хору стонущих, охающих и вопящих людей.
В третьей палате перевёрнутые детские кроватки превратились в натуральный зоопарк, и Младшие дети скакали и бесновались за прутьями, жутко рыча, щёлкая зубами и требуя ужина. Взрослых пациентов такое поведение человеческих детёнышей приводило в ужас, и они боялись высунуть из-под одеял бледные, перепуганные лица. Тони, Дэвид и Джейси сдерживали «зверей», колотя по прутьям клеток найденными в палате костылями (к великой ярости хромых пациентов, которым эти костыли были срочно нужны) и выкрикивая: «Ап! Ап!», «Следи за тем леопардом!» и «Они пытаются добраться до пациентов!» – и прочие ободряющие и обнадёживающие замечания.
– Дикие звери съедят детей! – завопили пациенты.
– Ну что за гадкий тигр, отпусти малыша! – тут же закричали Тони, Джейси и Дэвид, а потом добавили: – Ладно, Лео, одной руки тебе хватит!.. – И добродушно пояснили пациентам: – Зверей всё-таки нужно кормить.
– Боже мой, когда они их доедят, то примутся за нас! – вопили одноногие пациенты, прыгая туда-сюда и то и дело натыкаясь друг на друга.
Толстяк Пузан в своём углу засунул голову под набитую рисовым пудингом подушку, иногда поднимая её, только чтобы вдохнуть, и тут же прятался обратно. Он-то знал, что из всех пациентов всякий здравомыслящий хищник обязательно выберет его как самого упитанного и вкусного.
Главная медсестра стояла в небольшом центральном холле. Как вдруг мимо неё просвистела детская кроватка, в которой Дитя раскачивалось, словно обезьяна, держась за прутья клетки, и мычало какую-то песенку. Кроватка стремительно проносилась туда и обратно по полированным полам, из одной палаты в другую, подталкиваемая Старшими детьми, которым случалось оказаться поблизости.
