– Больше того, – проворчал папаша Бруно, – бьюсь об заклад, что среди них был и стрелявший в Жака. Помните того коротышку, что сказал еще: «Надейтесь, и все будет хорошо»?
– Это не он, дедуль, – заявил малыш Матье, – я-то знаю кто.
– А ты сказал отцу? – спросил старик, нисколько не удивляясь, впрочем, осведомленности мальчишки.
– Сначала я поговорю об этом с его отродьем, Луи; вот кто узнает, почем вкус пыли на моих сабо, пусть только попадется мне на пастбище!
– А-а, – догадался старик, – так это Коротыш стрелял… У них с Жаком давняя вражда. Но ты, пострел, смотри, будь осторожней с этим дылдой Луи – он все же на два года старше тебя; дай ему разок в глаз для красоты, ну и хорош.
– Не волнуйся, дед; впервой мне ему фингалы ставить, что ли?
Не проявляя больше никакого беспокойства по поводу будущей мальчишеской драки, слепец остановился и, казалось, принюхался.
– Должно быть, мы уже совсем рядом с Большими Ландами, – предположил он.
– Точно, дед, – подтвердил Матье.
– Тогда найди слева, в зарослях дрока, тропинку; не иначе как Бертран сейчас в своем логове у Старого Моста.
Мальчишка шустро разыскал тропинку, и Луицци, видя перед собой раскинувшееся более чем на лье поле, спросил, долго ли им еще идти.
– Примерно до середки поля, – ответил старик.
– Как? Неужели шуаны прячутся на таком открытом месте?
– Смотрите вперед; чуть слева вы увидите небольшой бугорок. У подножия этого холмика находится старый мост. Часовой, который стоит на высотке, легко просматривает всю окрестность, а сам невидим в кустах. Уверен, сейчас Бертран уже знает, что к нему идут три человека. Он нас ждет, потому что знает, что нас только трое; но будь на нашем месте войсковая часть, он уже уходил бы в противоположном направлении.
– А если его окружить со всех сторон сразу?
– Пусть даже вояки и додумались бы подступиться к нему с десяти направлений – его бы это мало тронуло. Добрых двадцать незаметных троп выводят с поля; бойцы Бертрана сумеют рассредоточиться и просочиться мимо солдат, как зайцы между охотниками. Есть только один-единственный верный способ борьбы с шуанами.
– И какой же?
Бруно рассмеялся:
– Нужно захватить их жен, детей и всех домочадцев и спокойненько препроводить их в город, не причиняя зла. Ха! Вот увидели бы, каким галопом эти черти прибежали бы сдаваться! Попробуй повоюй без жратвы и теплой койки на ночь! Не пройдет и недели, как они забросят подальше все свои ружья и заряды, лишь бы вернуть свои семьи, а без оружия они враз станут тихими!
Папаша Бруно вдруг умолк, прислушался и тихо шепнул:
– Слыхали? Вот это уханье? Кого-то выслали нам навстречу…
Они пошли дальше, и Луицци обнаружил, что поле, которое на первый взгляд казалось столь плоским и однообразным, на самом деле пересекалось во всех направлениях мелкими лощинами и овражками, вымытыми дождями, а между ними вся земля заросла дроком не менее пяти-шести футов высотой. И, пройдя через один из таких участков густых зарослей, путники нос к носу столкнулись с предводителем шуанов.
– Куда это вы навострились, друзья мои? – спросил Бертран.
– Мы уже пришли, – ответил старик, – ты-то нам и нужен.
– Раз уж я вам так нужен, то говорите зачем?
– Вот этот господин все тебе объяснит, ибо это его дело.
– Черт побери! – выругался Бертран. – Ему мало, что его чуть не утопили в болоте, как лягушку? Если бы за него не заступилась сестра Анжелика…
– От ее имени я и пришел к вам, – произнес Луицци.
– Ради офицеришки – не иначе, – мрачно проговорил Бертран.
– Да, ради его спасения.
– И чего это сестричка лезет куда не надо! – вспылил Бертран. – Да и вам, ваша милость, не следовало бы совать сюда свой нос! Тем хуже для вас! Тем хуже и для тебя, Бруно, – не стоило бы тебе вмешиваться! Ты совершил ошибку, показав чужаку дорогу к Старому Мосту; это предательство, и ты прекрасно знаешь, чего оно стоит!
– Этот господин, – невозмутимо возразил папаша Бруно, – пришел сюда по причине, которая никаким боком не касается дела шуанов; его интересует единственно только честь и счастье сестры Анжелики. Объясните ему, сударь, это же ваше дело.
Луицци хотел было уже заговорить, но Бертран оборвал его на полуслове:
– Поскольку вы явились сюда, чтобы увидеть мою берлогу у Старого Моста, то мы сейчас и в самом деле подойдем к ней; и раз уж вы так любопытны, я, так и быть, покажу дорогу, никому из вас неизвестную.
И Бертран немедля зашагал прямо по мелкому овражку, напоминающему обыкновенную канаву, наполовину залитую водой. Луицци заколебался, прежде чем последовать за ним, но папаша Бруно шепотом предупредил его:
– Теперь поздно отступать, сударь. Наверняка его кореша притаились и справа, и слева, а может, и сзади. Так что лучше не дергайтесь, а то они мигом подсолят вам задницу полновесным зарядом.
Луицци ничего не оставалось, кроме как зашлепать по грязной жиже вслед за Бертраном, и через десять минут они оказались в узкой лощине, берега которой соединял когда-то двухарочный мост; вокруг жарко полыхавшего костра, разведенного под единственной полностью уцелевшей аркой, грелись восемь или десять человек.
Едва взглянув на Бруно и его внука, они уставились на Луицци, тихо переговариваясь:
– А, это тот самый шпион.
Такое определение его персоны показалось Луицци плохим предзнаменованием. Однако, не решившись на протест, который непременно выразил бы, если бы не боялся еще худших последствий, он сделал вид, что не расслышал нелестного замечания шуанов.
Меж тем он не без удивления заметил, как малыш Матье жизнерадостно приветствовал одного из повстанцев, державшегося почему-то особняком:
– День добрый, папаша Коротыш! Как там Луи поживает?
– Ничего, потихонечку.
– А-а, и ты здесь, Коротыш? – дружелюбным тоном воскликнул старик Бруно.
– А где ж мне еще быть? – весело откликнулся шуан. – Как там у вас, все хорошо, я надеюсь?
– Нормально, все не так плохо.
Ни подросток, ни старик ничем не выдали своих чувств, разговаривая с чуть не убившим их отца и сына.
В то же время Луицци, не заметив ни малейшего признака присутствия здесь раненого лейтенанта, ожидал расспросов Бертрана.
Последний невозмутимо устроился на огромном валуне, затем, облокотившись на колени, потянулся к огню и, наконец, как бы небрежно бросил барону:
– Так что же вам угодно, ваша милость?
– Я хотел бы, – проговорил Луицци, – правда очень боюсь, что вы не дадите мне такой возможности… Я хотел бы повидаться с вашим пленником.
