– Нас предали – как пить дать! Их больше трех сотен, и они со всех сторон! Измена!
Двенадцать или пятнадцать шуанов сгрудились вокруг Бертрана, гневно повторяя то и дело: «Измена! Измена!»
– Да, мы преданы и погублены! Они сжимают круг и обшаривают все кусты, будто загонщики!
– Это Бруно! Вот кто нас сдал! – завопил Коротыш; Бертран же внимательно присматривался, какой эффект произведет это обвинение.
– Если бы я на вас донес, – недоуменно пожал плечами старик, – то неужели находился бы сейчас среди вас?
– Его правда, – зашумели шуаны.
– Что-то вы быстро скисли, бойцы, – презрительно добавил слепец, – или вы уже не способны обхитрить сотню тупорылых ищеек? Есть же тропа на…
– Я лучше тебя знаю все ходы и выходы с этой равнины, – оборвал его Бертран. – Но судя по тому, как старательно они взялись за дело, если хотя бы трое или четверо из нас останутся в живых и не на галерах – то это будет большой удачей! Однако есть способ спастись всем, не рискуя потерять ни одного человека.
– Это как же?
– А вот как. – Бертран повернулся к Анри: – Вы уже видели нашу берлогу; мы с моими ребятами забьемся в нее и притаимся. Когда солдаты подойдут сюда, вы объявите им, что мы ушли с равнины еще два часа назад. Поиски прекратятся, вы окажетесь на свободе, а нас оставят в покое, как рыбу, ускользнувшую из сетей.
– Пойдет, – сказал папаша Бруно. – Солдаты уйдут не солоно хлебавши – обещаю.
– Я тоже, – с готовностью поддакнул ему барон.
– Дело в том, господа, – заявил вдруг Анри, – что я никак не могу пойти на подобное предательство.
– Это, сударь, – усмехнулся Бертран, – меня не смущает. Ручаюсь, что вы ни словом не обмолвитесь.
– В каком смысле? Что ты собираешься делать? – спросил старик.
– Он пойдет с нами и пусть попробует пикнуть! Или же останется здесь, но от мертвяка толку мало.
– Не забывай, что я просил у тебя его жизнь и свободу! – воскликнул слепец.
– Но не для того же, чтоб он нас продал с потрохами, – возразил Бертран.
– Подумайте, Анри, – взмолился барон. – Или вам жизнь недорога? Дайте им слово чести, что не выдадите их убежища…
– Это невозможно, – отрезал офицер.
– Ну что ж. – Помрачнев, Бертран вынул из ножен огромный охотничий тесак. – Тогда пошли, вашбродь, и не вздумайте трепыхаться – зарежу, как поросенка!
– Режь сразу, – упрямился Анри. – Ибо я не тронусь с места.
– Что ж, воля ваша, – проронил Бертран, чуть подавшись назад, как бы для того, чтобы нанести удар повернее.
– Подождите! – воскликнул Луицци. – Если вы совершите это злодеяние, то я немедленно заберу обратно свое обещание.
– Вы, никак, тоже на тот свет торопитесь? – бросил ему шуан.
– Подходят, – донесся с моста нервный шепот часового.
– Так что? Решайте быстрее, господа хорошие! – крикнул Бертран.
– Один момент, – сказал Луицци. – Вы забыли одну вещь: если мы останемся здесь без офицера, то военные, не зная, кто мы такие, нимало не поверят в наши заверения, а увидев его свеженький труп или следы крови, продолжат поиски куда более прытко…
– А ведь верно, он прав, – подтвердили несколько голосов.
– В то время как если офицер линейных войск подтвердит, что вы давно скрылись в неизвестном направлении, – продолжал Луицци, – то у них не останется сомнений.
– Тоже верно, – задумался Бертран. – Дело только за малым – за его согласием.
– Ну же, Анри, соглашайтесь! – торопил барон.
– Они уже близко! – предупредил еще один часовой, скатившись с вершины холма.
– А! Пусть черти с вами в аду рассусоливают! – Бертран резко откинул ружье за спину, чтобы не мешалось, и поднял нож. – Говорите быстро, сударь, клянетесь вы или нет сказать своим красноштанникам, что мы ушли отсюда еще утром? Раз… Два…
Анри все колебался.
– Право, тем хуже для него! – пожал плечами папаша Бруно.
– Ну что? Последний раз спрашиваю! Нет? Тогда привет сатане! – Бертран замахнулся, и Анри, побелев, отшатнулся.
– Я клянусь, – выдавил он из себя изменившимся голосом, – что ничего не скажу.
– Этого мало, – надвинулся на него Бертран, – вы должны сказать, что мы ушли уже давно. Хватит церемоний! Уж слишком побледнела ваша шкура, чтобы вы настолько ее не ценили!
– Они уже совсем рядом! – донесся из кустов возбужденный шепот.
– Все! Кончаем разговоры. – Бертран примерился, чтобы пырнуть половчее.
– Что ж, – сдавленно произнес Анри, – даю слово офицера, что скажу солдатам именно то, что вы требуете.
– Так-то лучше, – хмыкнул Бертран.
Луицци мысленно приветствовал решение Анри, хотя оно и показалось ему несколько запоздалым. «Видимо, это тот самый случай, – подумал он, – когда из тупости или упрямства подпускают опасность слишком близко и потому в конце концов празднуют труса».
– Подумайте также о том, – добавил напоследок Бертран, – что за вас поручилось и семейство Бруно; оно целиком будет в ответе, включая женщин и детей, если кто-либо нас предаст.
– Ладно, ладно, шагай, – проворчал папаша Бруно. – О себе лучше подумай, а мы тут как-нибудь разберемся.
Бертран взмахом руки приказал своим товарищам следовать за ним; какое-то время было видно, как шуаны быстро удалялись по той дорожке на дне лощины, по которой привели Анри, а затем углубились в кустарник; но прежде чем они совсем пропали из виду, Луицци заметил, как Бертран о чем-то зашептался с Коротышем, показывая пальцем на Бруно. Он поделился со стариком своим наблюдением, и тот крепко призадумался.
– Вот дьявол… Какой бес меня попутал! – повесил голову слепец.
– Твоя промашка, дед! – запальчиво воскликнул Матье. – Зачем ты признался Бертрану, что мы знаем, кто стрелял в отца?
– Ты прав, пострел, дал я маху. Но я и подумать не мог, что Бертран осмелится на какую-нибудь каверзу.
– Вы напомнили ему о слишком неприятных вещах, – тихо сказал ему Луицци, – и…
– Вы все слышали? – растерянно прошептал старик.
– Да, – подтвердил Луицци.
Однако недолго папаша Бруно пребывал в нерешительности; он вдруг поднял голову и сказал громким голосом:
– Ради безопасности парней Бертрана мы можем сделать и кое-что получше, чем оставаться здесь; идемте в сторону солдат, скажем им, что никого из шайки здесь нет; они сюда и не пойдут.
– Вы правы, – согласился Анри, озираясь. – И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше.
Матье ступил на тропинку, пролегавшую в зарослях высокого дрока; остальные, торопясь покинуть злосчастную лощину, последовали за ним. Поначалу они продвигались быстрым шагом, но старик вдруг резко замер на месте, прислушиваясь. Доносились лишь отдаленные возгласы солдат; Бруно опять сдвинулся с места, но через пару десятков шагов снова остановился.
