«Нет».
«Но будете танцевать с другими?»
«Да».
«Посмотрим».
«Посмотрим».
В этот момент Леопольд подошел к Дельфине и пригласил ее на танец, но она ответила ему:
«Прошу прощения, я обещала этот танец господину виконту Артуру де Лозере».
«Ах! – воскликнул Артур. – Вы ангел!»
«Поверьте, не ради вас я отказала этому господину».
Артур счел, что эта фраза – последние отголоски досады. Он ошибался, она всего лишь отражала мысли Дельфины. Если бы вместо Леопольда, служащего ее отца, подошел человек благородный, она приняла бы приглашение, но ее тщеславие не устояло перед удовольствием дать понять мелкому служащему, что его претензии слишком неуместны и что он был слишком мелкой персоной рядом с виконтом де Лозере.
«Так вы будете танцевать со мной?» – не сдавался Артур.
«Ни с вами, ни с кем другим. Оставьте меня, пойдите пригласите дочку де Фавьери».
«Клянусь, у меня нет никакого желания танцевать с ней».
«Возможно, но если ваш отец захочет, вам придется».
Артур, задетый за живое, замолчал, но, когда начался контрданс, заметил, как отец подает ему знаки. И он покинул свое место, несмотря на все нежелание выказывать таким образом послушание, и подошел к графу, который сухо поинтересовался:
«Вы пригласили госпожу де Фавьери?»
«Она уже ушла, – покраснел Артур, – и…»
«Кто эта девушка, с которой вы беседовали? Похоже, вы с ней знакомы».
«Это дочь господина Матье Дюрана, богатого банкира, который…»
«Хорошо, хорошо, – прервал его граф, – я знаю, кто такой Матье Дюран, выскочка из рабочих…»
«Говорят, он очень уважаем и очень честен».
«А вы хотите, чтобы он был жуликом? Кем бы он был, если бы не был честным! В любом случае не трудитесь расточать ваше внимание его дочери».
Артур не знал, что сказать, но, на его счастье, к отцу подошли маркиз де Беризи и сам Матье Дюран. Господин де Беризи сообщил господину де Лозере, что хочет поговорить с ним, и граф последовал за ним. В этот момент Дельфина подошла к своему отцу и сказала:
«Мы здесь еще долго будем?»
«Но, Дельфина, бал только начался».
«Все равно, – ответил избалованный ребенок, – мне скучно, я хочу уйти».
«Как хочешь, – ответил Матье Дюран, – но прежде я должен переговорить о делах с этими господами».
«Боже, папа! Вы думаете о делах даже на балу! Удивительно!»
«Гораздо удивительнее, – засмеялся господин де Беризи, – что в вашем возрасте и при вашей красоте вы на балу скучаете».
В тоне маркиза было столько великосветского шарма, что Дельфина почувствовала себя польщенной этим отеческим уроком.
«Господи! – вздохнула она. – Я скучаю, потому что мне нечем заняться».
«Э! Все идут танцевать, – ответил маркиз и обернулся к Артуру, который оставался рядом, – и вот молодой человек, который будет рад, я уверен, развлечь вас».
«Я буду счастлив!» – живо вскричал Артур.
Взгляд отца заставил его прикусить язык, а тем временем Матье Дюран говорил дочери:
«Ну же, Дельфина, хотя бы один танец, это такая безделица для целого бала».
Дельфина тут же с видом послушной маленькой пансионерки ответила жеманно:
«Я вам подчиняюсь, папа».
Затем, пока граф удалялся в сопровождении господина де Беризи и Матье Дюрана, она обернулась к Артуру и сказала:
«Как видите, я беру с вас пример и веду себя как очень послушная дочь!»
XIII
Афера
Пока Артур и Дельфина танцевали, оба обрадованные случаю, который соединил их, дав Артуру возможность поступить вопреки воле отца, а Дельфине – вопреки собственному капризу, господин де Лозере, маркиз де Беризи и Матье Дюран удалились в маленькую гостиную, где в одном из углов находился карточный стол, за которым в полной тишине играли в вист четверо игроков, и сели подальше от них. Первым заговорил господин де Беризи, он представил графа де Лозере и Матье Дюрана друг другу и сказал:
«Прошу прощения, господа, что вынужден досаждать вам делами во время бала, но случай слишком благоприятен, чтобы не ухватиться за него. Я вам говорил, господин Дюран, о лесе, который я продал. Так вот господин де Лозере, присутствующий здесь, является его покупателем. Согласно контракту, он должен выплатить мне всю сумму в течение трех месяцев. Эти деньги я собирался получить сам, но теперь хотел бы, с вашего позволения, господин граф, чтобы вы передали их в руки Матье Дюрана, который отныне управляет моими средствами, если, конечно, господин Дюран не будет против».
«Как вам будет угодно, сударь, – ответил Дюран, – я готов».
«С того момента, как расписка господина Дюрана освободит меня от обязательств перед вами, господин де Беризи, – высокомерно произнес граф, – я не вижу никаких препятствий».
«Ради вас, господин де Беризи, – надменно ответил Дюран, – ради вас я согласен на эту сделку, прошу вас быть уверенным».
«По правде говоря, – добавил граф с еще большим презрением, – если бы я не хотел доставить вам удовольствие, господин маркиз, я остался бы в рамках нашего договора».
«А я – в рамках нашего», – не отставал Дюран.
«Благодарю вас обоих за вашу любезность, – улыбнулся господин де Беризи, – и воспользуюсь ею. Я вынужден вернуться в провинцию, чтобы уладить некоторые дела, и рад, что этот вопрос таким образом уже решен».
Граф и банкир поклонились в знак согласия.
«Завтра наш нотариус составит акты, которые подкрепят наше соглашение о ваших платежах в третьи руки, и все будет совершенно законно», – сообщил господин де Беризи господину де Лозере.
«Господин граф не желает сделать никаких замечаний или принять какие-либо меры?» – спросил банкир.
«Мой управляющий встретится с вами», – ответил граф.
«Мой кассир примет его, – сказал Дюран, – и примет также деньги, если кто-либо их принесет».
Они попрощались и собрались покинуть гостиную, когда игроки, сидевшие за карточным столом, закончили игру и встали. В этот момент вошел господин де Фавьери.
«Вам повезло, господин Феликс?» – спросил он одного из игроков.
Граф и банкир резко обернулись, услышав имя Феликс, и каждый из них узнал старика, с которым накануне так плохо обошелся. Оба были одинаково удивлены, встретив его у господина де Фавьери, но их удивлению не было предела, когда они услышали небрежный ответ господина Феликса:
«Нет, по правде говоря, я проиграл двадцать четыре фишки за три роббера. К счастью, – добавил он, вытащив из кармана бумажник и бросив на стол пачку банковских билетов, – мы играли лишь по пятьсот франков фишка».
