Дьявол не отреагировал на возглас Луицци.
– Она не поверила ни в очевидные доказательства, которые уличали тебя, не поверила собственному разуму, который признавал их правдивость, не поверила тому, что сказал ей отец, и не уступила его авторитету. И когда, с одной стороны, обвинение в супружеской измене, вынесенное господином де Серни, отпало в связи с его смертью, а с другой стороны, следствие по твоему делу было закончено, Леони освободили из-под стражи, и она покинула Орлеан, чтобы найти тебя в Тулузе.
– О! Спасибо, Леони! – опять вскричал барон. – Благодарю тебя, достойное и благородное сердце, сердце, которое должно было стать убежищем для моего сердца!
– Достойное сердце, в самом деле, – согласился Дьявол, – поскольку она никого не забыла в своей решимости, и, проезжая Буа-Монде, заехала к госпоже де Кони, чтобы убедиться, что та узнала о существовании своей дочери.
В тот день, когда она приехала, госпожа де Кони уже умерла. В тот час, когда она стучала в ворота замка, гроб с телом покидал его, в ту минуту, когда госпоже де Серни не позволили войти, Жюльетта решительно выставляла вон своего бывшего любовника Анри Донзо, твоего зятя.
– Анри! – изумился барон. – В самом деле, я и забыл о нем, что с ним стало за это время?
– Это еще одна очень длинная повесть, которую я перескажу тебе в двух словах: он следовал за Жюльеттой, думая, что граф ее похитил. Хочешь знать подробности?
– Продолжай, продолжай, – в нетерпении поторопил Сатану барон.
– Хорошо, – согласился Дьявол, – но время идет, и поскольку мне немного осталось сообщить тебе, я не хочу лишать тебя того малого, что у тебя осталось.
– Послушай, – сказал барон, – я решил отдать тебе двенадцать часов из моего дня, сделай так, чтобы, когда они истекут, я уже знал, что заставило госпожу де Серни задержаться на постоялом дворе, почему она заболела и не смогла приехать ко мне. Тогда ты заберешь тридцать дней моей жизни, которые принадлежат тебе, и освободишь меня, как обещал.
– Договорились, – ответил Дьявол и продолжил: – Итак, Анри Донзо и госпожа де Серни встретились у ворот замка, первого выставили за дверь, второй запретили входить. Они не были знакомы, но оба находились в крайнем раздражении от наглости новой хозяйки замка, так что Анри Донзо позволил себе поделиться своим недовольством с госпожой де Серни, а госпожа де Серни поинтересовалась у него, кто та женщина, которая разговаривала с ней так грубо и оскорбительно.
«Это последняя из тварей! – вскричал Анри. – Она бежала из Парижа с неким графом де Серни, и тот дорого заплатил мне за похищение этой чертовки».
Ты знаешь, хозяин, что госпожа де Серни не из тех женщин, которые продолжают начатый в подобном тоне и в подобных выражениях разговор. Но случай давал ей возможность узнать, с кем путешествовал ее муж, и она решилась стерпеть общество незнакомца. Она добралась до замка в экипаже и предложила Анри подвезти его обратно до Буа-Монде. Он согласился, вот как прошла их беседа:
«Ах! Сударь, вы знаете женщину, которая заняла замок господина де Парадеза, и вы несомненно знакомы с господином де Серни, который сопровождал ее?»
«То есть я знал его, потому что видел два-три раза в Париже, у него были проблемы с моим шурином».
«Ах! Так господин де Серни знал вашего шурина».
«Я думаю, – ответил Донзо, – что скорее его знала госпожа де Серни».
«Удивительно!» – Леони и представить не могла, что кто-то из ее знакомых может иметь такого зятя.
«Уверяю вас, – продолжал Донзо, – она знала его так хорошо, что сбежала с ним».
Госпоже де Серни удалось скрыть свое изумление, но только потому, что она заранее решила не выдавать этому человеку причину своих расспросов.
«А! Так госпожа де Серни бежала с вашим шурином?»
«Ну да, с бароном де Луицци, об этом вся Франция знает».
«Да, да, правда, с тем, который убил господина де Серни».
При этих словах Анри побледнел, а затем пробормотал:
«Убил он его или нет, не в том дело, это суд решит».
Смятение твоего зятя поразило Леони, и она пристально посмотрела на него:
«Только любовник, похитивший жену, мог убить мужа».
«Возможно, – ответил Анри, – хотя я не понимаю, как можно убивать любовника своей жены. Убить любовника своей подружки, это – да», – добавил он с бешенством.
То, как Анри произнес последние слова, заставило побледнеть теперь уже госпожу де Серни, но она побоялась выдать свое подозрение, которое вдруг родилось у нее, и спокойно ответила Донзо:
«И вы, несомненно, отправились в Тулузу на поиски вашего шурина, не так ли?»
«Черт, это меня не касается, это его дела, пусть выпутывается как знает. Нет, я приехал совсем за другим».
«И вы, конечно, достигли цели вашего путешествия?»
«По меньшей мере наполовину: видите ли, я умею отомстить за себя, когда меня оскорбляют, я уже проучил одного и скоро проучу другую, ту чертовку, которая только что выгнала меня из замка своего деда…»
– Как? Он сказал такое Леони, – вскричал Луицци, – и Леони не приехала, чтобы назвать имя настоящего преступника, ведь это он, правда?
– Время идет, хозяин, если ты будешь прерывать меня, мы не дойдем до конца нашего рассказа.
И Сатана продолжил:
– Да, Анри сказал то, что сказал, Анри выдал себя. Чего ты хочешь, мой дорогой, преступление было бы слишком хорошей игрой, если бы умело держать язык за зубами: Бог так велел. Труп, зарытый в землю, издает запахи, которые сообщают о его присутствии, вода выносит на поверхность доверенные ей жертвы, огонь пожирает тела, но не стирает следов от ран, желудки хранят остатки яда: душа человеческая слаба, угрызения совести проступают наружу через все поры, вина поднимается и трепещет на кончике языка. Да, Анри Донзо сказал это, и поскольку на этот раз госпожа де Серни не справилась с ужасом, который овладел ею, Анри понял, какую совершил ошибку. Несомненно, он тут же исправил бы ее, убив Леони вместе с зародившимся в ее душе подозрением, но среди бела дня, на глазах у форейтора, нет, он подумал, что эта посторонняя женщина не должна быть заинтересована в том, чтобы погубить его и спасти барона де Луицци. Однако, на всякий случай решив узнать, кто она, Анри сделал вид, что не заметил ни ее смятения, ни собственной оговорки, и спросил вежливо, как никогда в жизни:
«Сударыня, не могу ли я узнать, кого я должен поблагодарить за оказанную мне услугу?»
«Господи, сударь, да мое имя вам, конечно, совершенно не известно, меня зовут госпожа д’Ассембре».
Это мало что дало Анри, но смущение, с которым женщина произнесла свое имя, убедило его, что она пытается скрыть то, которое носит на самом деле. Так они добрались до Буа-Монде. Первым делом Анри спросил у форейтора имя дамы, с которой он приехал из замка господина де Парадеза. Ты понимаешь, каково ему было услышать имя госпожи де Серни. Ты понимаешь, что его ужас удвоился, когда он услышал, как госпожа де Серни отдает необходимые распоряжения для своего отъезда в Тулузу, и когда он узнал, что она попросила передать мэру Буа-Монде свою просьбу прийти к ней.
