Любите же меня, Арман, любите; меж нами – реки слез, и, несмотря на планы и обещания батюшки, вы – моя единственная надежда.
Лаура».
Луицци чувствовал, что теряет разум; мысли безумным хороводом кружились в его голове, он не мог ни успокоить, ни хоть как-то упорядочить их, и в отчаянии он воскликнул:
– О! Нет, не могу больше ждать – это невозможно, я бесповоротно сойду с ума!
И тут же, в бешеном истеричном порыве, он с силой встряхнул магическим колокольчиком. Дьявол не появился, но дверной звонок, как показалось Луицци, отозвался зловещим эхом. Ледяные мурашки заставили его застыть в кресле, а в комнату легко впорхнула госпожа де Фаркли.
– Лаура! Лаура! – вскричал барон. – Ради всего святого, объясните, что все это значит? Или же я рехнусь! Лаура, кто вы? Как вас звали раньше?
– Вы еще спрашиваете? – кокетливо усмехнулась госпожа де Фаркли. – Ах! Быстро же вы забыли свои грешки!
– Лаура, пожалейте, скажите же, кто вы? Как вас звали, когда вам привезли несчастную сиротку?
– Софи. Вы ведь знаете, что незаконные дети не имеют фамилий.
– Но… А когда вы вышли замуж?
– Софи Дилуа.
– Так это вы? Но ведь прошло только два месяца… Этого не может быть! – закричал барон. – Не может быть…
Дверь комнаты открылась, и лакей вручил барону еще один конверт. Не в силах совладать с естественным порывом, Луицци тут же вскрыл его и прочитал:
ПРОСИМ ВАС ПОЧТИТЬ СВОИМ ПРИСУТСТВИЕМ ПОХОРОННОЕ ШЕСТВИЕ, ОТПЕВАНИЕ И ПОГРЕБЕНИЕ ГОСПОЖИ ДЕ ФАРКЛИ, КОТОРЫЕ СОСТОЯТСЯ В ПОНЕДЕЛЬНИК УТРОМ, … ФЕВРАЛЯ 182… ГОДА.
Луицци, похолодев, выронил письмо и, с совершенно подавленным видом, обернулся к женщине, стоявшей рядом с ним. Она растаяла, словно невесомое облачко дыма, и перед его взором предстала сатанинская личина нечистого, пылающая злорадной ухмылкой, уже причинившей Арману столько горя… Луицци в ярости хотел было наброситься на него с кулаками, но нечеловеческая сила словно пригвоздила его к месту.
– Может, объяснишь мне наконец, аспид, что это за страшный ребус?! – заорал Луицци, изнемогая от бешенства и отчаяния.
– Объяснить? Нет ничего проще. Элементарная арифметика, не более того, – захохотал Сатана. – В тысяча семьсот девяносто пятом году, в возрасте шестнадцати лет, госпожа де Кремансе родила самое что ни на есть законное дитя; девочку назвали Люси. В тысяча восьмисотом году она разрешилась от греховного бремени; ребенка окрестили Софи. В тысяча восемьсот пятнадцатом году, уже будучи вдовой, она родила еще одну незаконную дочь, ту самую, которую ты имел честь видеть в доме госпожи Дилуа; впрочем, ты вполне можешь подарить ей свою фамилию, ибо она является дочерью не кого иного, как твоего собственного папаши, достопочтенного барона де Луицци.
– Так это моя сестра!
– А Шарль, между прочим, – бесстрастно продолжал Дьявол, – еще один внебрачный ребенок, брошенный твоим отцом, благородным бароном де Луицци. – И добавил, хихикнув: – Твой братик…
– Но… ведь все они были живы всего два месяца назад; тогда же я видел и Софи… А сегодня она уже снова замужем и изменилась до неузнаваемости… А! Этого не может быть, я тебе говорю, все ты врешь, мерзкий пес!
– Нет, господин, сейчас я тебе говорю истинную правду. Я обманул тебя раньше.
– Как! – выдохнул Луицци.
– Ты помнишь самую первую нашу встречу? Ты еще собирался не растрачивать впустую дни и месяцы своей жизни… Ха! Нужно быть полным кретином, чтобы довериться мне хоть раз!
– Ты сказал, что забрал у меня шесть недель…
– Я отнял у тебя семь лет.
– Семь лет!
– Да. Семь лет как погибла Люси, семь лет назад убиты господин Дилуа и Шарль – твой младший брат; семь лет прошло с тех пор, как ты угробил всех троих одной изящной шуточкой.
– А Лаура? Что случилось с Лаурой?! – Страшные перемены никак не укладывались в голове Луицци.
– Лаура? Прошло всего двенадцать часов, как она отошла в мир иной – несчастная мученица! Сам Всевышний не предъявит к ней никаких претензий по ту сторону могилы. Своим вчерашним поступком ты уничтожил еле тлевшую надежду женщины; она пришла к тебе, чтобы поведать о своей жизни, которую тебе вовек не понять, и прекрасно разобралась, почему ты не стал ее ждать и ради кого ты ею пожертвовал. Двенадцать часов назад ты убил еще одну женщину, благородный дон Луицци.
– Но я же видел ее здесь ночью…
– Ха! – чуть не подавился со смеху Дьявол. – Это был не кто иной, как я, собственной персоной. Мне стало в некотором роде жаль это несчастное существо, и я решил разыграть тот спектакль, который имел бы место, если бы только она тебя дождалась. Кажется, я безупречно сыграл свою партию, не так ли?
– А письмо?
– О! Это мой почерк. Дарю – можешь воспроизвести этот шедевр беллетристики в своих бессмертных мемуарах.
– Какой же я подлец… – всхлипнул Луицци. – Сколько гнусных преступлений! И я не могу их искупить!
– Можешь. – Дьявол обласкал Луицци взглядом, словно кокетка, соблазняющая недотепу. – Можешь, если только… как подобает порядочному и уважающему себя мужчине, сделаешь две вещи: во-первых, возьмешь на себя заботу о бедной дочурке твоего папаши, которую несчастная Софи отдала в монастырь, – подумай сам, сколько страданий принесет ей этот мир, судя по горестной участи ее сестер; во-вторых, очистишь Софи от грязи, вылитой на нее друзьями госпожи де Мариньон, и отомстишь за оскорбление, нанесенное в ее гостиной и ставшее причиной трагедии; вот только хватит ли у тебя на все это пороху, мой господин?
– О! Дай мне только такую возможность! – бешено завопил Луицци. – И я искуплю зло злом же – ибо теперь я понимаю: добро мне недоступно! Расскажи только об этих тварях, столь безжалостно унизивших несчастную, которую я добил…
– Я рассказывал тебе уже как-то об одной из них…
– А вторая?
– Вторая? – Дьявол неспешно перекинул одну ногу на другую и только затем продолжил: – Та самая, о которой я хотел тебе рассказать всю правду в час ночи, когда Лаура еще была жива? Я тогда еще готов был верить, что тебя несколько интересует ее судьба…
– Да, да! – воскликнул барон.
– Да? – все тянул Дьявол. – Эта история заставила бы тебя бегом бежать к Лауре, просить прощения, клятвенно обещать свое покровительство и, может быть, спасти ее от смертельного отчаяния – если бы только ты соизволил меня выслушать.
– Да! Да!!! – исступленно заорал барон. – Говори же, говори, что она из себя представляет…
XV
Третье кресло
Дьявол неторопливо устроился поудобнее, словно собирался начать долгий рассказ, и только затем небрежно проговорил:
– В тысяча восемьсот пятнадцатом году госпожа де Фантан еще носила имя госпожи де Кремансе.
