Иначе говоря, получив шанс прогнуться обратно и занять теплое местечко поближе к золотой середине, я воспользовался им. И попал в ловушку. Вместо того чтобы совершить еще один прыжок в неизвестность – «Мне есть куда идти, у меня есть идеи, которыми я могу поделиться!» – я сказал себе: «Нет, и так хорошо. Целее буду».
Позднее я окрестил эти годы «Второе испытание ширпотребом».
Был у меня еще один вариант, хотя в конечном итоге он тоже ни к чему не привел. «Толедский цветочный горшок» включал скетч под названием «О чем говорит вода». Такой поток сознания от лица воды:
Надо бы воды принести. Держи, дружок, свою Н2О. Хочу кое-что тебе сказать – от научного сообщества… Видишь, да? Это всего лишь капли. Вода говорит: «Мне все пофиг». Вода говорит: «Пей, если хочешь, мне начхать». Вода говорит: «Вылей меня себе на задницу, мне по барабану».
Вода говорит: «Отстань от меня, а? Это мое озеро, моя территория. Вали давай отсюда!» Лед – это вода, а иногда вода – это лед. Бывает так, что вода надолго перестает быть водой. Она ЛЕД! Как на Северном полюсе. Там уже давно никакой воды. «Лед. Кто ты? Я лед. Когда-то я БЫЛ водой. И надеюсь, когда-нибудь снова стану – когда закончится ледниковый период, ха-ха-ха-ха-ха-ха!»
Хотите стать льдом? Есть два варианта. Первый – лед, изготовленный машиной в отеле «Холидэй инн». Овва! Или кусок льда, который намерзает 21 января на почтовых мешках в Миннесоте…
Иногда, братцы, я несу полную ахинею.
Было еще несколько таких мелких выплесков, концептуальных словесных пузырей, которые не попали на альбом. Не будь я до мозга костей продуктом среднего класса, будь я свободен от семьи, дома, обязательств и долгов, на этом этапе я мог бы обратиться к концептуальному искусству. Когда, едва обретя форму, поток сознания вырывается на волю, а потом снова обуздывается, чтобы оформиться в нечто структурированное, обязанное своим появлением исключительно таланту импровизации.
Мои фантазии. Мое «а что, если». Путь, который я не выбрал.
Единственное, в чем я был тогда уверен: моя детская мечта про кино никуда не делась. Ее просто пришлось отложить. Вкусив первый успех как комик, я понял, что, забыв на время про кино, смогу сосредоточиться на сценической карьере, в которой и преуспел. Но мысли о киноэкране меня не покидали. В актерском искусстве есть свои бонусы. Когда отщепенец типа меня мечтает окунуться в киношную кухню, это сродни тому, как сольный музыкант мечтает поработать с оркестром. Для меня это вещи одного порядка. Подходящая (в моем понимании) компания – это настоящее удовольствие. Как правило, в любых группах и объединениях людей мне не по себе. Но если в хорошем коллективе я занимаюсь хорошим делом, мне это приносит не меньшее удовлетворение, чем любому, кто к этому привык. А может, и большее.
Конечно, опасения были. Трудно было представить, что вчерашний хиппи, бородач с длинными волосами, внезапно сыграет торгового агента или конторского служащего, тем более главную роль. Мой типаж вычислили бы сразу – по сути, так и произошло. И предложения поступали соответствующие.
В «Автомойке»
[205] я сыграл таксиста. Съемки уложились в один день, мне разрешили самому написать сцену: я сыграл чуть измененную, облегченную версию своего старого персонажа из Верхнего Вест-Сайда. Но я не строил иллюзий – что даже странно, учитывая, насколько я был не в своей тарелке, – что за этим последует поток предложений и киностудии будут умолять меня сняться у них.
Лучше уж вкладывать творческие силы в продюсирование, финансирование, создание сценария и съемки собственного фильма. А вместе с силами – и все сбережения. Угу. Я еще покажу этому гребаному мейнстриму и студийной системе
[206]!
Среди разнообразных псевдогуру – харизматичных персонажей, посещавших собрания «Анонимных алкоголиков» на Вест-сайде, куда ходила Бренда, – затесался некто Арти Уорнер. Арти втерся в доверие к Бренде, узнал, что она жена Джорджа Карлина, и почувствовал свой шанс.
Задолго до того, как Ричард Праер в 1979 году записал свой знаменитый концертный фильм
[207], я подумал, что было бы здорово тоже снять и смонтировать свой концерт. Взять мое второе шоу на «Эйч-би-оу», сыграть его еще раз в прямом эфире, чтобы снять по-новому, с выдумкой, и записать на кассету. Часть материала останется для эфиров «Эйч-би-оу», а часть мы используем для концертного фильма (чего в те времена обычно не делали). Темы, которые меня тогда интересовали, сводились, разумеется, к прозаическому микромиру: зубы, ногти, кошки и собаки, как пахнут по утрам ваши кроссовки, и всякая такая чушь.
Но… прямо посреди очередной истории про кошек и собак, звучащей со сцены, мы вставляем сыгранную вживую репризу на эту же тему. Переключаемся с рассказа Джорджа о том, как он дрессирует своего пса, на этюд про человека, который дрессирует собаку. Перемежаем концертный материал живыми эпизодами. А раз так, то почему бы не добавить анимацию? Хорошая идея. (Мы и вправду заказали анимацию, которая – как самостоятельная работа – собрала немало наград на фестивалях, включая Токийский.)
Арти Уорнер выступил продюсером всей этой затеи – он друг Бренды, он считал себя продюсером, а я не хотел в это сильно углубляться. Чтобы еще больше заинтересовать его, я сделал Арти своим менеджером, но от Монте Кея тоже не ушел и даже не поставил его в известность, что у него появился коллега. Зато платить мне теперь приходилось двоим. Фильм решено было назвать «Иллюстрированный Джордж Карлин». (Потому что мои монологи иллюстрировались вставными сценками.)
Так я экспериментировал, искал новые подходы, раздвигал рамки стендапа. До меня никто такого не делал (видимо, были на то веские причины). Мой внутренний мечтатель-про-кино был удовлетворен. Думаю, именно поэтому мне легче было смириться и с возвращением в мейнстрим, и с падением популярности, с которым пришлось столкнуться. Я смог принять все это, потому что видел себя новатором, которому удалось обойти студийную систему и поразить всех новыми идеями.
Наш план состоял в том, чтобы продать права на кинопрокат, трансляцию по телевидению, включая кабельное, показ на авиарейсах и так далее. При любом раскладе полученных денег должно было хватить на съемки фильма. В теории. Реальность же была такова: наняв весь необходимый персонал с солидным зарплатным фондом, Арти предпринял очень важный шаг, обязательный для каждого продюсера в первый же рабочий день: он взял напрокат новый «кадиллак».
