Я потер лоб. Черт. Она опять это делала. Сбивала меня с толку. И что хуже всего, я ей верил. Не должен был, но я цеплялся за каждое ее слово, позволяя оседать внутри и возвращать меня к жизни. Луна говорила. Это был настоящий прорыв, но вера и надежда на большее могли сломить меня, и я не знал, могу ли доверять Эди.
Мы долго стояли и смотрели друг на друга с безопасного расстояния.
– Она говорила, – повторил я наконец.
Случившееся казалось грандиозным. Будто она проснется завтра утром и начнет болтать о погоде. Дело было не в этом, но Эди оказалась вторым человеком, с которым Луна разговаривала.
Девушка кивнула.
– У нее такой мелодичный и мягкий голос. Как прикосновение бархата к прохладной коже.
Кто так говорил, черт возьми? Эди. Эди так говорила.
– Я никогда не слышал ее голос.
– Должен услышать. Он замечательный.
Я верил ей.
Эди тяжело сглотнула.
– Разреши мне отвести ее на пляж в воскресенье. Она никогда не бывала у воды. Я хочу… многое ей показать.
Я опустил взгляд, желая ответить отказом. Я боялся за Луну. Я не доверял Эди настолько, чтобы оставить с ней дочь за пределами квартиры. А еще я не мог провести время вместе с ними, потому что это было недопустимо и укрепило бы мою одержимость этой девушкой.
– Знаешь, в чем твоя проблема, Трент?
Она тяжело дышала, источая пламя, а я был слишком эгоистичен, чтобы ее остудить. Мне нравилось, когда она была пылкой. Нравилось, когда была в раздрае. Потому что именно так я чувствовал себя рядом с ней. Будто был чего-то лишен. В этом крылась какая-то поэтическая справедливость.
– Нет, но уверен, ты мне расскажешь.
– Ты борешься с волной. Машешь руками, брыкаешься, пытаешь уйти от нее, одолеть. Но секрет в том, чтобы плыть по течению. Оседлать волну. Не бойся намокнуть.
Я и так намок. Вымок насквозь. Черт, бÓльшую часть времени я чувствовал, будто тону. Может, она говорила как раз об этом. Эди была разной, но точно не глупой.
– Деньги не забудь.
Я указал на пол и, прокашлявшись, отвел взгляд. Мне было, мягко говоря, неловко, и такое случилось со мной впервые. Девушка подняла деньги, бегло пролистала пачку и вытащила четыре верхних банкноты по пятьдесят долларов.
– Держи, – она протянула мне все остальное. – Кажется, я просидела часа четыре.
– Они твои, – я помотал головой и согнул ее пальцы вокруг пачки денег. – Все.
– Что? – моргнула она, пересчитывая их пальцем. Бенджамины
[21] сменяли друг друга, как в кино. – Это большие деньги.
– Двенадцать тысяч долларов.
– Что?!
Я пожал плечами и уставился на лежащую на столе коробку из-под пиццы, чтобы не сделать какую-нибудь глупость.
– Ты сказала, что тебе нужны эти деньги. Я не стану спрашивать зачем. Но поведу себя как ответственный взрослый человек и настоятельно посоветую тебе поскорее разобраться с этой ситуацией, потому что такую сумму собирать каждый месяц непросто.
– Я признательна за совет и за деньги, но я не могу их взять.
Она прижала пачку к моей груди.
– Можешь и возьмешь, черт побери.
– Нет.
Она отступила назад, и деньги снова упали на пол. Мы оба были слишком напряжены, чтобы обращать на них внимание. Смысл был вовсе не в этом.
– Назови хотя бы одну причину, почему ты не можешь их взять.
Эди приготовилась загибать пальцы.
– Во-первых, это очень большая сумма, которую я не заработала. Во-вторых, взяв их, я буду чувствовать себя в долгу перед тобой, и, в‑третьих, мы с тобой не друзья. Мы враги.
Я повторил ее жест, загибая пальцы.
– Во-первых, может, сумма и большая, но не для меня. Во-вторых, я ни хрена от тебя не жду. И, в‑третьих, очень мило, что ты считаешь нас врагами. Но ты мне неровня.
Ее пристальный взгляд подсказывал мне, что ее не задело это унижение. И неспроста. Девчонка сумела добиться своего и несколько раз меня обокрасть. Может, она и была терпилой, но, несомненно, умела дать сдачи.
Я ожидал, что она начнет спорить, как спорила по любому вопросу, но она удивила меня, убрав деньги в сумку. Затем громко сглотнула (по всей видимости, проглатывая свою гордость), закинула рюкзак на плечо и молча направилась к двери. Глядя ей вслед, я почувствовал себя дерьмом, и потому в очередной раз отвел взгляд.
– Спасибо, Трент.
– Не за что.
– Нет, я серьезно.
Я тоже. Я не знал, что за хрень приключилась у нее или с ней, но знал: от мысли о том, что она попала в серьезные неприятности, мне становилось дурно.
Я облокотился на кухонную стойку и краем глаза увидел, как дверь начала закрываться, но не смог подавить желание показать Эди: мало того что я намок, но мы оба можем вымокнуть насквозь, если не будем осторожны.
– Ты еще здесь? – окликнул я.
Она не ответила, но я не услышал щелчок автоматического замка.
– Свидание. Полный отстой.
Я услышал улыбку в ее голосе, когда она произнесла в ответ:
– Я не спала с Бэйном с тех пор, как ты застал меня у водохранилища.
Щелк.
Я не пошел за ней. Но все равно был в полной жопе, потому что знал: в следующий раз пойду.
Глава 14
Эди
Любовь безжалостна.
Любовь жестока.
Любовь – не чувство, а оружие.
Любовь уничтожает.
Любовь уничтожает.
Любовь уничтожает.
Возвращаясь от Тео, я не могла оторваться от этой строчки. Машина сломалась два дня назад и теперь была в мастерской. Я не могла позволить себе заказать такси или Uber, поэтому в обе стороны мне пришлось добираться на двух автобусах с пересадкой. Так у меня появилось время прочесть старую книгу в мягкой обложке, которую я нашла в нашей библиотеке. Это была автобиография французского поэта, который покончил жизнь самоубийством, когда невеста сбежала от него к мужчине, за которым ухаживала, будучи медсестрой в армии. Мужчина был героем, а потому неразделенная любовь французского поэта оказалась вмиг забыта.
Любовь уничтожает. Для меня это были не просто слова. Они имели вес, запах и замутненный цвет, который никогда не выцветал. Все, кого я любила, причинили мне боль.
Мне все еще предстояло найти способ добраться до флешки Трента. Я знала, что он всюду носил ее с собой, он сам сказал, когда занимался сексом с другой, что флешка была у него в кармане. А еще знала: он был слишком умен, чтобы оставлять на своих устройствах какую-либо информацию, до которой хотел добраться мой отец. Оттого моя задача становилась непомерно сложной, но, по крайней мере, я начала отслеживать его образ жизни, о чем Джордан меня тоже просил.
