– Каждый сантиметр твоего тела – мой. Твое дыхание принадлежит мне. – Я сдавил ей горло, забираясь верхом и исследуя языком местечко меж ее грудей прямо над ребрами. Губы стрелой метнулись к ее пупку. – Твой разум принадлежит мне.
Я потянул ее за волосы и даже не оторвал взгляда от ее плоского живота, когда услышал стон. Она обеими руками направляла мою голову ниже. Ее самообладание разлетелось на осколки, как ворох пуговиц с разорванной рубашки.
– Твое тело определенно принадлежит мне, – я засунул руку ей в трусики и с силой сжал киску. – Признай, Эди. Ты стремительно тонешь во мне. Ты уже вся мокрая. – Я протянул последнее слово, вводя в нее два пальца и управляя ее возбуждением. Она была напрочь мокрая, и я непременно трахну ее сегодня, даже если это означает, что я попаду к Богу в черный список. – Ты моя, и тебе это претит. Ты моя, а я не волна, которую ты можешь оседлать. Я чертов океан. И каждый день, когда ты выкидываешь номера, воруя мой айпад, старый телефон или чертов хлам из моего бардачка, ты тонешь все сильнее. Скажи мне, Ван Дер Зи, из-за меня тебе тяжело дышать?
Мой рот был возле ее трусиков. Шорты уже валялись на полу. Я поднял на нее взгляд, и с виду показалось, будто она была готова расплакаться. Как же это было бы прекрасно! Слезы, стекающие по ее совершенному фарфоровому личику. Сломанная кукла. Моя сломанная кукла.
– Да, – она сделала резкий вдох, глядя, как я спускаю ее нижнее белье по бедрам.
Сердце сбилось с ритма, когда я впервые увидел ее обнаженной. Не в компрометирующей позе возле принтера и не на заднем сиденье чужой машины с оставшейся на теле майкой, а совершенно голой. Я все еще был полностью одет, но по какой-то причине чувствовал себя не менее обнаженным. Мне было не по себе, но не настолько, чтобы прекращать.
– Я не могу дышать, когда думаю о том, что хочу сделать с тобой, но дышу слишком часто, когда думаю о том, что я хочу, чтобы сделал со мной ты, – призналась Эди.
– Расскажи мне, – прошептал я, уткнувшись в изгиб между ее бедром и киской, наблюдая, как все ее тело дрожит подо мной, хотя я еще даже не прикоснулся к ней. – Что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал?
– Все, – ответила она еле слышно. – Я хочу, чтобы ты сделал со мной все.
Я провел языком по внутренней стороне ее бедра, вдоль киски, внутри и снаружи, слизывая каждую каплю ее страсти, а потом приподнялся и, дотянувшись до тумбочки, достал презерватив. Эди спешно стянула с меня рубашку, пока я снимал джинсы, держа резинку в зубах.
– Один момент, Эди. Все, что мы делаем, мы заберем с собой в могилу.
– В могилу, – повторила она. – Отец лишит меня всего, что мне дорого, если узнает.
«И меня тоже», – с горечью подумал я. Разница лишь в том, что я буду бороться с этой сволочью до конца. Она не могла этого сделать. Или не стала бы. Что одно и то же.
Я развернул презерватив, чувствуя знакомое одобрительное подрагивание члена. Встал на колени между ее ног и стал ласкать ее пальцами, поглаживая и похлопывая покрытый резинкой член. Девушка застонала, наблюдая за мной.
– Мне понравилось, когда ты с силой прикусил мой сосок, – сказала она.
Я не ответил, вынимая из нее пальцы и покрывая ее киску следами ее возбуждения.
– Из-за тебя я схожу с ума от желания, – захныкала она, когда я в первый раз ударил ее по киске. Ее тело содрогнулось и замерло, и она издала громкий вскрик, который я заглушил, засунув ей в рот мокрые пальцы.
– Ш-ш-ш, – протянул я. – Ты сказала, что тебе понравилось. Покажи мне, как сильно.
Она начисто облизала мои пальцы, и, обхватив ладонью ее затылок, я притянул ее ближе, а затем без предупреждения вошел в нее. Точно такая же, как и все женщины, с которыми я спал. Точно такая же, убеждал себя я. Точно такая же, черт возьми.
Такая чертовски влажная.
Я сделал один, второй, третий толчок, даже не задумываясь и не спрашивая у нее об ощущениях, как поступал с любой другой женщиной.
Но черта с два она была похожа на любую другую женщину.
Эди двигалась подо мной, сперва медленно, но потом стала нагонять мой темп. Она издавала стон каждый раз, когда я входил в нее, царапала мне спину, когда я закинул ее ногу себе на плечо и вошел глубже. Она была маленькой и узкой, но улыбка на ее лице подсказывала, что она наслаждалась этой пыткой не меньше меня.
Каждый раз, когда я ощущал этот импульс в груди, я двигался сильнее, быстрее, яростнее, пытаясь прогнать чувство, которое сопровождало покалывание в яйцах и напряжение в мышцах. Она в ответ царапала меня сильнее, до крови, и кричала мое имя в подушку, которую прижимала к лицу.
Я трахал ее.
Но она тоже меня трахала.
– Я близко, я близко, я близко, – повторяла она, и это стало для меня сигналом к тому, чтобы перевернуть ее, войти в нее сзади и прижать головой к подушке.
– Я хочу сделать тебе больно, – сказал я, потому что всегда так говорил и всегда испытывал такое желание.
Но сейчас я его не испытывал. Я действовал на автопилоте. Как люди, которые порой утверждают, что голодны ровно в полдень, лишь бы свалить из офиса на обеденный перерыв.
– Так сделай, – простонала она в подушку, полностью мне поддавшись, и, черт возьми, кончила, сжимая мой член и сотрясаясь, словно в припадке. – Сделай мне больно, Трент. Мне нравится чувствовать твой гнев на коже.
Я сжал ее длинные волосы в кулак и с силой потянул, вынуждая встать на четвереньки и прогнуть спину. На ее белой округлой заднице были отчетливо видны полоски от загара. Я отвесил шлепок. Сперва осторожно, чтобы прочувствовать, но когда она застонала и крепко сжала мышцы, отчего стало почти невозможно двигаться в ней, я ударил сильнее.
Но я не испытывал этого чувства. Потребности причинить ей боль.
– Сильнее, – простонала она.
Я ударил сильнее, и в воздухе раздался громкий шлепок. На ее правой ягодице проступила красная отметина. Мне это нравилось. И мне претило, что нравилось. Что со мной не так, черт возьми?
– Сильнее, – взвизгнула она.
Я подчинился, испытывая отвращение оттого, что мой член набух и был готов взорваться от болезненных звуков, которые она издавала. Она приводила меня в замешательство. Я никогда не чувствовал вины из-за своих желаний. А теперь чувствовал.
– Сильнее.
– Нет.
– Трент.
– Нет.
– Мне это нужно.
– С тебя на сегодня хватит, Эди. Я весь в твоих соках. Могу вылизать тебя, если хочешь кончить еще раз.
Я торговался с ней во время секса? Такое случилось в первый раз. И в последний. Эта цыпочка не будет командовать, как бы сильно мне ни хотелось, чтобы ее тугая розовая киска доводила мой член до оргазмов.
– Если ты не станешь, это сделает Бэйн.
