– Откуда мне знать? Понятия не имею.
Обдумав эти слова, Майлис продолжила допрос: зачем в таком случае он заставляет монстров трудиться? Новый ответ Хик-Хика снова ее удивил:
– Надо же их чем-то занять. Пока фунгусы работают, они мне не мешают.
Майлис поинтересовалась, насколько они умны. Собеседник скорчил презрительную гримасу:
– Умны? Да они тупы, как пробки!
Фунгусы издавали странные звуки, в которых сливались воронье карканье, звериный рык и плач новорожденного младенца. Майлис спросила, умеют ли они говорить.
– Куда там, – сказал ей Хик-Хик. – Эти твари могут выучить лишь несколько слов и бубнят их, как попугаи, вот и весь язык.
Но все эти ответы не удовлетворяли Майлис.
– Могут ли они как-то общаться между собой? – настаивала она.
– Пожалуй, – кивнул Хик-Хик. – Как люди, фунгусы не разговаривают, но общаться умеют.
Майлис не понимала. Что он имеет в виду?
– Общаются без слов – и дело с концом.
Хик-Хик решил показать Майлис, что он имеет в виду.
– Представьте себе, что у вас имеется ухо – вот здесь. – Он приложил четыре пальца к центру ее груди. – А теперь прислушайтесь, да повнимательнее.
Затем Хик-Хик подозвал Коротыша, а когда тот приблизился, подобрал валявшуюся на полу толстую палку, изо всех сил хрястнул фунгуса по голове и, довольный собственной шуткой, повернулся к Майлис:
– Что-то почувствовали, не так ли?
Майлис и в самом деле почувствовала: из тела Коротыша вырвался невидимый лучик и проник в ее грудь.
– Так они говорят «ай!», жалуются и бранятся, – пояснил Хик-Хик и попросил ее быть еще внимательнее. Затем приказал Коротышу сплести из нескольких рук подобие корзины и положил в нее ту самую ветку, которой только что нанес удар. Фунгус почувствовал ее шершавую кору, вес и размеры и испустил сигнал, сообщавший о его ощущениях: «Это ветка». На этот раз импульс оказался слабее и мягче, он отличался от предыдущего, Майлис тоже ощутила все его оттенки и почувствовала, что он означает «ветка». И наконец, Хик-Хик толкнул Коротыша к краю площадки и сбросил с пятиметровой высоты.
Увидев, что Коротыш исчез, Майлис подошла к обрыву и посмотрела вниз. Ее расстроило, что Хик-Хик так грубо обошелся с фунгусом, не имея на то ни малейших оснований. Маленькое чудовище лежало на серых скалах следующей площадки и, открыв рот, тяжело дышало, точно рыба, вытащенная из воды. И Майлис ощутила, что почувствовал Коротыш, упав с высоты на твердые камни: «падение».
– Вы сломали ему ноги! – возмутилась она.
– Все с ним в порядке, – усмехнулся Хик-Хик. – У них нет костей. Через пять минут этот чертенок снова будет гонять, как угорелый. Вот увидите.
Он окликнул Коротыша. Тот с трудом поднялся, ноги его подкашивались, словно тряпичные. Хик-Хик подгонял монстра жестами и выкрикивал в его адрес ругательства. Лысая Гусыня тоже поторапливала Коротыша своим гоготом. Маленький фунгус задрожал, но выпрямился: казалось, его упругие, словно резиновые, ноги исцелились. В следующий миг он почти без труда поднялся по пандусу на площадку и подошел к людям.
– Вот видите, – торжествовал Хик-Хик.
Но на этом урок не закончился. Группа фунгусов долбила неподалеку каменную стену. Хик-Хик что-то прошептал на ухо Коротышу, и тот помчался к ним передать приказ хозяина.
– Будьте внимательны, и поймете, о чем они говорят, – пояснил Хик-Хик своей спутнице.
Майлис увидела, как Коротыш приблизился к собратьям, долбившим стену, и «заговорил», передавая им чувства своего сердца. Хик-Хик нарочно устроил все так, чтобы в разговоре фигурировали три понятия, означавшие «ветка», «боль», «падение», которые Майлис только что ощутила и более или менее запомнила. Импульсы, исходившие из груди, Коротыш сопровождал причмокиванием и поросячьим хрюканьем, и Майлис, постигшая премудрости филологии, сразу угадала, что это междометия. И вдруг ее осенило: она понимает, о чем чудовища говорят друг с другом. Коротыш говорил: «Укрепите стену ветками / а не то, она упадет / и причинит вам боль».
Надо же, она все поняла! Майлис вспомнила свои учебники по лингвистике и в восторге воскликнула:
– Значит, у них имеется собственный синтаксис!
Хик-Хик, разумеется, ни разу не слышал слова «синтаксис».
– У них связная речь, их язык обладает структурой! – пояснила ему Майлис.
Но заразить своим восторгом Хик-Хика ей не удалось.
– Может, и так, – буркнул он. – Но сказать им абсолютно нечего. Скучнейшие существа. И полные идиоты.
Хик-Хик был невысокого мнения об умственных способностях фунгусов. Он пояснил, что они понимают только прямые указания и не умеют широко мыслить.
– Если я им, к примеру, скажу: «Постройте лестницу до Луны», – разглагольствовал он, – они сложат пирамиду из бревен, и сколько бы она ни разваливалась, будут возводить снова и снова. Так и промаются до скончания веков или до того момента, когда я прикажу остановиться.
Готовясь произнести следующую фразу, Хик-Хик посмотрел на Майлис с неожиданной нежностью:
– Но если бы я сказал: «Глаза моей любимой как две луны», они бы ответили: «Луна – это луна, а глаза – это глаза! Мы тебя не понимаем!»
В словах: «Глаза моей любимой как две луны» звучало желание, но Майлис сделала вид, что ничего не заметила.
– Если они подслушивают наши чувства, – предположила она, – значит, им известны наши мысли.
– Нет, – поправил ее Хик-Хик. – Они могут читать наше сердце, но не наши мозги. Однако они знают, когда мы врем, потому что чувствуем мы одно, а говорим и делаем другое. Знают, когда мы чему-то радуемся, когда нам страшно. И если кто-то или что-то нам нравится или, наоборот, не нравится, им это тоже известно.
Майлис рассматривала толпы фунгусов. Они были всюду: со всех сторон, на верхних и нижних площадках. Одни висели на каменных стенах, словно тысячелапые мартышки, другие долбили или перетаскивали породу; казалось, присутствие людей оставляло их равнодушными, на самом же деле монстры пристально за ними следили. Зрелище заворожило Майлис. Ей всегда казалась, что лингвистика сосредоточена в книгах, она не могла представить себе эту науку в виде уникального и чарующего спектакля. Ей открылся самый удивительный язык на нашей планете, и на несколько минут она даже забыла о своем положении пленницы. Майлис зажмурилась, чтобы лучше ощущать послания, передаваемые фунгусами, и чувствовала в груди тихий гул и осторожное копошение. Это сотни и сотни необычных существ разговаривали между собой, их беззвучные голоса протекали сквозь ее тело, словно вода сквозь марлю. Пока она, закрыв глаза, вслушивалась в их беседу, Хик-Хик приблизился и нежно прошептал ей на ухо:
– Вы ощущаете гомон их голосов?
