Фиона.
Абсолон.
Синий.
Магия.
Габриэль.
– Я что-нибудь говорила? – спросила она.
С его лица не сходило беспокойное ошарашенное выражение.
– Тибо, я что-нибудь говорила?
– Фиона, – сказал он, указывая на грязь. – Ты без конца повторяла это имя.
Крона согнулась пополам, схватившись за живот. Перед глазами красным и желтым вспыхивали видения голых костей, пота и слизи, а названия суставов и сухожилий вылетали из памяти. Иногда знания просто блекли. Иногда испарялись. Эхо Шарбона рвало ими.
– Как она могла? – закричала она чужим голосом.
Глава 39
Луи
Десять лет назад
Каналы Истсайда, на рассвете
Шарбон очнулся там же, где упал, рука все еще болталась в воде, и мокрая кожа на пальцах вздулась и сморщилась. У него болели суставы, вся левая сторона казалась скованной и холодной, когда он вытащил руку из канала, пытаясь согреть ее на теле.
В воздухе пахло утренней свежестью, и все вокруг уже было озарено бледным тусклым утренним светом. Он проспал всю ночь.
И что мне теперь делать – радоваться или огорчаться, – что меня так и не нашли стражи?
Постепенно к нему возвращались обрывки странных воспоминаний прошлой ночи. Матисс ударил его, Фиона насмехалась над ним. Вместе они угрожали… чем же именно они угрожали? Что-то о маске и детях…
Святая Пятерица, Фиона хотела начать резать детей.
Он попытался встать, но снова упал спиной. Ударился раной о камни и зашипел от боли.
– Почему они не убили меня? – спросил он у бледного пустого неба.
Если бы не семья, он, может, и сам покончил бы с собой прошлой ночью. Вода выглядела успокаивающе, манила. Ах, как ему хотелось погрузиться в забвение, и пусть поток украдет его дыхание и смоет его сущность…
Ему теперь никогда не отмыться – ни водой, ни мылом, ни щеткой. Ему оставалось надеяться только на то, что никто его не узнает, и его сожгут в погребальном костре и смешают с песком в катакомбах, и он соединится с остальными мертвецами Лутадора.
– Почему же они не убили меня?
Потом он вспомнил: Фиона обещала ему нечто гораздо худшее. Что-то, что, по ее словам, «наверняка сломает его».
Она слишком хорошо его знала. Он пытался держать ее на расстоянии, но те, кто вместе убивают, часто кое-чему учатся. Фиона знала его самые слабые места. И знала, какие кости ломать, чтобы отправить его в забвение – и это были не его кости.
Поднявшись сначала на колени, затем на ноги, Шарбон поднялся вверх по склону. От дома его отделяли многие мили. Да и Матисс с Фионой отделали его, как следует.
Вдоль берега канала тянулась узкая грунтовая дорога, и он побежал по ней, пока она не превратилась в булыжную мостовую. Он едва волочил ноги и без конца спотыкался. Пешком ему придется идти долго, очень долго. Ему нужен был какой-нибудь транспорт. Луи похлопал по карманам, пытаясь обнаружить ампулы или диски со временем, но ничего не нашел. Фиона и Матисс, должно быть, еще и ограбили его.
Внезапно он услышал резкое ржание в тумане и крутнулся на пятках. Прямо на него, как существо из кошмара, шла большая черная лошадь – ее бока блестели от пота, несмотря на прохладу раннего утра. Она тащила огромную телегу, на которой лежала гора толстых ковров и одеял, и, без сомнения, направлялась в лучшие магазины и самые богатые дома.
Вместо того чтобы броситься на обочину, Шарбон преградил телеге путь. Возница прикрикнул на него, но Луи не сошел с дороги.
– Мне нужна твоя лошадь, – крикнул он, когда скрипучие деревянные колеса замерли.
– И мне нужно было доставить эти красивые ковры мастеру Дону еще вчера. Но нужно еще не значит можно.
Пока Шарбон приближался, лошадь стояла неподвижно. Хорошо, значит ее не так-то просто напугать. Он потянулся к сбруе, и она не дернулась.
– Это вопрос жизни и смерти, – сказал он вознице.
– Месье, вы и сами похожи на смерть. Я не жадный. Садитесь, и я отвезу вас в больницу, как только закончу развозку. Рассчитаешься со мной позже.
– Мне жаль, но твоя лошадь нужна мне сейчас.
Возница поднял мушкетон, лежавший рядом, и направил его на Шарбона.
– Я бы на твоем месте переосмыслил свое желание.
– Уверен, что успеешь поджечь порох до того, как я запрыгну и придушу тебя? – возразил Шарбон.
– Судя по твоей внешности, навряд ли ты когда-нибудь кого-нибудь придушил.
Это утверждение было не таким уж смешным, скорее, легкомысленным и неверным, но Шарбону стало смешно. Поэтому он сдавленно, как сумасшедший, засмеялся, и рука возницы с пистолетом опустилась.
Шарбон собрал все оставшиеся у него силы и запрыгнул на телегу, пробравшись к сиденью. Удивленный мужчина уронил пистолет – скорее всего, тот и заряжен не был – и попытался отскочить назад, подальше от этого ненормального. Деться вознице было некуда – только спрыгнуть и бежать, но Шарбон не отпустил его.
Схватив его за ворот рубашки, Шарбон подтянул мужчину к себе.
– Вы, конечно, слышали об убийце, который делает цветы из трупов? Газеты называют его Цветочным мясником? – прохрипел он в лицо вознице.
– Д-да, – сказал мужчина, съеживаясь.
– Я могу положить этому конец, навсегда. Но мне нужна твоя лошадь.
– А что будет с моими коврами?
– Оставь их себе, – выплюнул Шарбон.
Забрав мушкетон, он засунул ствол за пояс штанов и потребовал кремень и дробь. Возница поспешно отдал все.
Луи отцепил вороного коня от телеги и вскочил на лошадь. Без седла ему ездить не приходилось, но навык у него был. Подтянув поводья и прижав ноги к бокам, Шарбон погнал лошадь вперед. Несколько раз он слегка ударил ее пятками, и они помчались.
Во время езды Шарбон тряс головой и хлопал себя по щекам, пытаясь вспомнить каждую деталь прошлой ночи. Фиона сказала, что этот план был целиком и полностью ее. Но навряд ли это правда. Тало и Непознанное не позволили бы, чтобы обычный человек диктовал им условия…
Но она же проникла в магию Непознанного задолго до появления Тало. Эта ручка-самописка…
Неужели это и правда она выбрала Шарбона на роль убийцы, а не Непознанное? Это она рассказала Тало о его умениях и его потере? Неужели она действительно манипулировала им с самого начала? Неужели использовала его горе, чтобы заставить заниматься достижением своих безумных целей?
Может, он вовсе никогда не служил Непознанному. Было такое возможно? Неужели его с первого дня сочли дураком? С того момента, как он зашил ей ногу в котерии? Очень может быть. Но его горе, потерю ребенка, она предвидеть не могла… Если только…
