Шел третий день расследования дела. За завтраком, на следующее утро после смерти заключенного, Де-Лия выглядела не лучше, чем когда легла спать – будто она и не отдыхала вовсе.
Она села на стул рядом с Кроной и расплылась по нему, будто ее кости превратились в желе.
– Я что… опять гуляла прошлой ночью?
Крона кивнула, раскладывая яйца по тарелке.
– Да. Немного посопротивлялась, пока я пыталась уложить тебя в постель.
– Ой. Прости.
Крона с ухмылкой пожала плечами, запихивая в рот немного полутвердого желтка.
– Думаю, что стенам пришлось похуже, чем мне.
Де-Лия в замешательстве сморщила нос, а Крона кивнула в сторону испорченных обоев.
– У тебя была сабля, – пояснила она. – Ну ты и нанесла пару хороших ударов в углу.
– Все из-за этого дела, – вздохнула Де-Лия, потерев глаза. – И из-за мартинетов. Я мало сплю, и даже, если есть возможность, то… сны тревожат меня не меньше, чем реальность.
– Со мной то же самое, – сказала Крона, хотя, если честно, она заметила, что Де-Лия уже несколько недель плохо спит, то есть у нее это началось задолго до юбилея. – А меня ночью опять мучали кошмары с варгами, которые выскакивали из цветов.
Де-Лия дружески похлопала ее по руке. Она еще раз потерла ладонями лицо, затем щетину на голове и простонала тихо про себя:
– О-хо-хо. Не могу я так больше.
– Попроси снотворной соли у целителей в участке.
– Говорят, она не помогает от лунатизма. И заснуть не поможет. Что я делала?
– Размахивала саблей во сне, – откровенно сказала Крона, пытаясь немного пошутить.
Конечно, это было не смешно. Как и все, что произошло за последние дни. Именно поэтому она изо всех сил старалась улыбаться. Для Де-Лии вся эта ситуация была вдвойне тяжелее, чем для Кроны. Поэтому она хотела поддержать положительный настрой своего капитана.
– Получишь свою саблю назад, как только извинишься перед стеной. Я думаю, она переживает за свою невредимость.
Де-Лия без энтузиазма усмехнулась.
– Ха, каламбуришь. Значит намного легче восприняла бы это, чем я, будь ты на моем месте.
Крона пожала плечами.
– Среди обитающих здесь Хирватов ты всегда была самой сильной. Все крепления в этой кухне уже поняли это. Как твои пальцы?
– Пальцы…? – Де-Лия взглянула на руки и спрятала их между колен. – Неплохо.
– Хорошо.
В центре стола для завтрака стояла большая керамическая миска, накрытая шарфом из альпаки.
– Я принесла тебе кое-что вчера, – сказала Крона, постучав по миске. Де-Лия нерешительно подняла край шарфа, прежде чем сдернуть.
– После вчерашней ночи я должна приносить тебе подарки, а не наоборот. Спасибо.
– Я подумала, что, благодаря им, увижу хотя бы пару твоих кривых зубов.
– У меня зубы не… Ой.
Де-Лия сначала ухмыльнулась, но потом все-таки расслабилась и наградила сестру широкой улыбкой.
Она все еще не решалась взять мандарин, и тогда Крона схватила один и бросила в нее. Даже в кожуре, он оставил шлейф острого запаха, как цитрусовая бомбочка.
Де-Лия легко поймала его. Вместо того чтобы есть, она уставилась на его глянцевую поверхность, будто пыталась предугадать конец этого дела по микроскопическим пикам и впадинкам.
– Боюсь, дело Шарбона положит конец моей карьере, – призналась она. – По крайней мере после него мне, видимо, придется осесть в деревне.
Улыбка Кроны дрогнула, но она заставила себя поддерживать свет в глазах. Прежде чем она нашла правильный ответ – надлежащее опровержение ужасного признания – Де-Лия схватила треугольник тоста с тарелки Кроны и начала молча жевать.
Стук в дверь нарушил затишье. Де-Лия уронила тост, отодвинула в сторону мандарин, вытерла пальцы о штаны и открыла дверь.
Снаружи, тяжело дыша, стояла молодая женщина с каштановыми волосами, собранными в тугой пучок, ее тело плотно облегала черная одежда: гонец из участка.
– Еще одно убийство, – выдохнула она без предисловий, передавая письмо.
– Уже выходим, – заверила ее Де-Лия.
Не успела она ответить, как гонец уже ушла.
– Быстро, – велела Де-Лия Кроне. – Там и проведем летучку со всей командой.
– И куда мы? – спросила Крона, подвинувшись поближе к сестре и заглядывая через плечо, чтобы посмотреть на записку.
– Гнездо ночных бабочек. Написано, что труп свежий.
Сестры быстро убрали со стола, одели форму. Предплечье у Кроны все еще ныло в том месте, где в него вонзились когти, и, хотя она попыталась закрыть рану браслетом, вскоре стало ясно, что мастер Уткин был прав – ей пришлось оставить только один браслет, потому что носить оба было невозможно.
Сгоряча она предпочла браслет с решимостью браслету с отвагой. Однажды он спас ей жизнь.
Из ванной комнаты вышла Асель с губкой, когда ее девочки уже спешили покинуть квартиру.
– До свидания, мама, – произнесли они по очереди, целуя ее.
Она рассеянно ответила на поцелуи, обеспокоенная их спешкой. Де-Лия взяла три мандарина из миски, затем повернулась к двери и положила их в сумку на потом.
– Будьте осторожны, дети, – попросила Асель.
Затем, за мгновение до того, как дверь, щелкнув, закрылась, она увидела порезы на стене.
– Что, во имя Времени, случилось со стеной?
Они переглянулись, но ни одна не ответила на вопрос бедной матери.
Быстро пересчитав ступеньки ногами, они бросились в конюшню, где конюх, предупрежденный гонцом, уже приготовил лошадей.
Де-Лия запрыгнула в седло, слегка толкнув Крону локтем. Аллиум, лошадь Де-Лии, была выше большинства лошадей в участке в основном потому, что она фактически не была лошадью участка. Лия купила ее сама. И Аллиум, казалось, знала, что она особенная. Как только Де-Лия оказалась в седле, кобыла подняла голову выше, будто гордилась своей всадницей. Эта парочка слилась друг с другом, превратившись в одного темного зверя. Аллиум была почти такого же глубокого черного цвета, как и униформа, но все равно казалась яркой. Нос и лоб кобылы были отмечены коричневым крестом, который выглядел как носовой щиток старинного боевого шлема.
Крона запрыгнула на золотистую старушку, на которой приехала домой накануне. Несмотря на годы, лошадь была в хорошей форме. Оседлав лошадей, регуляторы выглядели как фигуры из «Маркизов и мародеров» – игры для двух человек, в которую играют на двух досках с квадратами. Целью игры была защита собственной доски и одновременно вторжение и завоевание доски противника. Сколько бы сестры ни играли, всегда побеждала Де-Лия. Всегда. Они устанавливали и сносили фишки снова и снова, часами, и Крона с каждым разом настаивала на том, что уж в этот раз она точно выиграет. Де-Лия никогда не противоречила и не поправляла ее, никогда не хвасталась тем, сколько партий она выиграла, не проиграв ни единой фишки противнику. Она просто кивала и начинала все сначала.
