– А... здесь еще кто-то есть?
– Меня недостаточно?
Блу открыла дверь и сделала Райли знак войти. Переступив порог, Райли огляделась и разочарованно протянула:
– Какой же это дом? Здесь даже нет мебели.
– Идет ремонт. Кухня почти закончена.
– Значит, никто здесь не живет?
Блу решила уклониться от ответа, пока не выяснит, чего добивается Райли.
– Я ужасно проголодалась. А ты? Что предпочитаешь: яйца или хлопья?
– Хлопья, пожалуйста.
Райли, волоча ноги, последовала за ней на кухню.
– Ванная вот здесь. Дверей пока нет, но маляры придут не скоро, так что если хочешь умыться, никто тебя не потревожит.
Девочка осмотрелась, бросила взгляд на столовую и лестницу, прежде чем отправиться в ванную, не выпуская из рук рюкзак.
Блу оставила предназначенные для длительного хранения продукты в пакетах, дожидаясь, пока маляры закончат работу, и сейчас заглянула в чулан и вытащила коробки с хлопьями. К тому времени как Райли вернулась, волоча за собой рюкзак и куртку, Блу уже накрыла на стол и поставила маленький кувшин с молоком в виде веселой коровы.
– Выбирай свою отраву.
Райли наполнила миску пшеничными хлопьями с медом и орехами, добавила три чайные ложки сахара. Она вымыла лицо и руки, и влажные локоны липли ко лбу. Ее брюки были ей тесны, впрочем, как и белая майка с надписью «Фокси»
[19]
поперек груди с поблескивающими фиолетовыми буквами. Трудно найти менее подходящее слово для описания этой грустной девочки!
Блу поджарила себе яйцо и тост, отнесла тарелку к столу. И подождала, пока Райли утолит первый голод, прежде чем начать докапываться до истины.
– Мне тридцать лет. А тебе сколько?
– Одиннадцать.
– Мне кажется, ты слишком молода для самостоятельного путешествия.
Райли отложила ложку.
– Я... кое-кого разыскиваю. Вроде как родственника. Не... то, чтобы брата или тому подобное, – затараторила она – Просто... ну, может, кузена. Я думала, что он может приехать сюда.
И тут задняя дверь открылась, звякнули браслеты, и на пороге появилась Эйприл.
– У нас гостья, – предупредила Блу. – Взгляните, кого я нашла спящей на крыльце сегодня утром. Мою подругу Райли.
Эйприл наклонила голову набок, и из волос выглянул большой серебряный обруч.
– На крыльце?
Блу отложилатост.
– Она пытается найти своего родственника.
– Плотники скоро придут, – улыбнулась Эйприл. – Или твой родственник – маляр?
– Он... он здесь не работает, – промямлила Райли. – Вроде как... живет здесь.
Блу ударилась коленом о ножку стола. Улыбка Эйприл поблекла.
– Живет здесь?
Девочка кивнула. Пальцы Эйприл конвульсивно сжали столешницу.
– Райли, как твоя фамилия?
Райли низко опустила голову.
– Я не хочу ее называть.
С лица Эйприл сбежала краска.
– Ты дочка Джека. Верно? Джека и Марли.
Блу едва не поперхнулась. Одно дело – подозревать связь Дина с Джеком Патриотом и совсем другое – получить доказательства. Райли – дочь Джека, и, несмотря на неуклюжие попытки это скрыть, родственник, которого она ищет, – наверняка Дин.
Райли дернула себя за локон, напустив его на щеку, и вновь уставилась в миску с хлопьями.
– Вы знаете обо мне.
– Д-да, – запнулась Эйприл. – Как ты сюда добралась? Ты ведь живешь в Нашвилле?
– Ну... меня подвезли. Подруга моей матери. Ей тридцать.
Эйприл не стала обличать ее во лжи.
– Мне очень жаль, что твоя мама погибла. А отец знает, что ты...
Лицо ее словно отвердело.
– Ну, разумеется, нет. Он вообще ничего не желает знать.
– В общем, да. Но он очень славный.
Славный... Эйприл потерла лоб.
– А кому поручено присматривать за тобой?
– У меня есть няня.
Эйприл потянулась к блокноту, оставленному на рабочем столе.
– Дай мне ее телефон. Нужно срочно ей позвонить.
– Вряд ли она уже встала.
– Ничего, она не будет возражать, если я ее разбужу.
Райли отвела глаза.
– Не могли бы вы сказать мне... есть ли кто-то... может, мой... Кузен здесь живет? Мне очень важно его отыскать.
– Зачем? – напряженно бросила Эйприл. – Зачем это тебе?
– Потому что... – Райли сглотнула. – Я хочу рассказать ему о себе.
Эйприл прерывисто сглотнула и уставилась в блокнот.
– Понимаешь, у тебя ничего не выйдет.
– Вы ведь знаете, где он, верно? – выпалила Райли, уставясь на нее.
– Нет. Ничего я не знаю, – поспешно ответила Эйприл и глянула в сторону Блу, которая все еще пыталась переварить услышанное.
Дин в отличие от Райли не был похож на отца. А вот у Райли были та же оливковая кожа, каштановые волосы с махагоновым оттенком и прямой узкий нос. Эти темные глаза цвета жженого сахара смотрели на Блу с бесчисленных альбомных обложек.
– Пока мы с Райли беседуем, – велела Эйприл Блу, – позаботься о том дельце наверху.
Блу поняла ее с полуслова. Нужно держать Дина подальше от кухни. В детстве она не раз несла тяжесть нераскрытых тайн и не считала, что детей нужно ограждать от правды, но это ее не должно касаться.
Она оттолкнулась от стола, но, прежде чем успела встать, в коридоре послышались уверенные шаги. Эйприл схватила Райли за руку.
– Поговорим во дворе.
Слишком поздно.
– Пахнет кофе, – объявил вошедший Дин.
Он успел принять душ, но не побрился и как две капли воды походил на рекламу одежды для отдыха: голубые бермуды, бледно-желтая сетчатая майка с галочкой «Найк», высокие кроссовки цвета лайма. Такие же обтекаемые, как спортивные машины.
– Доброе утро, – улыбнулся он при виде Райли.
Парализованная неожиданностью, девочка смотрела на него во все глаза. Эйприл прижала руку к талии, словно у нее вдруг заболел живот. Губы Райли чуть раскрылись.
– Я Райли, – прошелестела она наконец.
– Привет, Райли. Я – Дин.
– Знаю. У меня... есть альбом с вырезками.
– Неужели? И что это за вырезки?
– В-ваши портреты.
– Не шутишь? – Он потянулся к кофейнику. – Значит, ты футбольная фанатка.
