– Уютно, как на тюремном дворе.
– Я приезжал раньше, но ее не было дома.
Его рука коснулась ее шеи, большой палец скользнул по щеке, и вторая сережка очутилась в ухе. Блу вздрогнула. Это казалось еще более интимным, чем секс. Она вынудила себя очнуться и сбросить чары.
– Если захочешь их поносить, я тебе одолжу.
Вместо того, чтобы парировать укол, он нежно потер между пальцами и сережку, и мочку уха.
– Очень мило.
Когда он отпустил ее, она едва не сгорела от похоти. Дин открыл дверцу и вышел, но тут же нагнулся и прошептал:
– Надеюсь, что, когда я выйду, машина все еще будет стоять на месте.
Она дернула за фиолетовую сережку:
– Я не собиралась сбегать. Только быстренько объеду квартал, чтобы не скучать.
– Вот уж нет!
Он наставил на нее указательный палец, как дуло пистолета.
Она откинулась на удобное сиденье и стала наблюдать, как он шагает по тропинке к входной двери. В угловом окне трепетала занавеска. Дин нажал кнопку звонка и стал ждать. Не получив ответа, он снова нажал кнопку. Ничего. Он постучал в дверь костяшками пальцев. Блу нахмурилась. Ните Гаррисон это не понравится. Как это он позабыл, что стоило Блу чем-то не угодить Ните, как она тут же оказалась в каталажке!
Дин спустился с крыльца, но облегчение Блу тут же сменилось тревогой: вместо того чтобы сдаться, он завернул за угол дома. Воображает, что Ниту можно дразнить лишь потому, что она стара и к тому же женщина! Она, возможно, уже связалась со здешней полицией, которая у нее в кармане. Гаррисон – не Чикаго. Гаррисон – воплощение кошмаров янки: маленький южный город с собственными правилами и уставами. Дин непременно окажется в тюрьме, а Блу так и не дождется ужина.
И тут в голову пришла еще более тревожная мысль: они заберут его чудесную машину!
Блу выскочила на тротуар. Если она не остановит его, «вэнкуиш» выставят на одном из полицейских аукционов. Дин так привык к тому, что знаменитое имя открывает все двери, что воображает себя непобедимым. И совершенно недооценивает, какова власть этой женщины в здешних местах.
Она последовала за Дином и увидела, что тот заглядывал окно.
– Не делай этого!
– Она дома! Я чувствую смрад серы.
– Очевидно, она не желает говорить с тобой.
– Ее проблемы. Зато я хочу поговорить с ней.
Он пошел дальше. Блу скрипнула зубами и догнала его.
Перед гаражом, сложенным из того же камня, что и дом, росли квадратный клочок подстриженной травы и ряд безбожно обкорнанных кустов. И ни одного цветочка: только пустая бетонная купальня для птиц.
Игнорируя протесты Блу, Дин подошел к крылечку черного хода, прятавшемуся под коротким бетонным навесом, и повернул ручку. Блу тут же зашипела, как рассерженная кошка:
– Нита Гаррисон уже звонит в полицию! Отдай свой бумажник, прежде чем тебя арестуют!
Дин оглянулся и вскинул брови:
– Зачем тебе мой бумажник.
– Ужин.
– Поразительная наглость, даже для тебя!
Он просунул голову внутрь. Где-то тихо хрипло тявкнул пес, но тут же смолк.
– Миссис Гаррисон! Это Дин Робийар. Вы оставили дверь черного хода незапертой! – воскликнул он и немедленно вошел.
А вот Блу уставилась на открытую дверь и осторожно присела на ступеньку крыльца. Даже полиция Гаррисона не сможет арестовать ее, если она останется здесь и не войдет в дом.
Девушка оперлась локтями на колени, решив дождаться Дина.
Раздражительный женский голос нарушил вечернюю тишину:
– Что это вы тут делаете? Немедленно проваливайте из моего дома.
– Я знаю, миссис Гаррисон, это маленький город, но все равно не стоит держать двери открытыми.
– Вы слышали меня! – завопила она еще пронзительнее и громче.
Блу снова различила следы бруклинского акцента.
– Убирайтесь!
– Как только мы поговорим.
– Я не к вам обращаюсь! Что ты здесь делаешь, девчонка?
Резко обернувшись, Блу увидела маячившую на пороге миссис Гаррисон в полной боевой раскраске, высоком платиновом парике, широких светло-голубых трикотажных слаксах и таком же топике с вырезом «лодочка», которую она украсила бесчисленными золотыми кулонами. Этим вечером распухшие щиколотки нависали складками над изношенными ярко-розовыми шлепанцами.
Блу сразу перешла к сути вопроса:
– Что я здесь делаю? Не вламываюсь в чужой дом.
– Она вас боится. – пояснил Дин откуда-то из глубины дома. – В отличие от меня.
Миссис Гаррисон оперлась обеими руками на трость и уставилась на Блу, как на случайно забежавшего в дом таракана. Блу неохотно встала.
– Я не боюсь вас. – заверила она, – но ничего не ела с самого завтрака, а в тюрьме ничего нет, кроме автомата с колой, и... словом, не важно.
Миссис Гаррисон презрительно фыркнула и пошаркала к Дину.
– Вы сделали огромную ошибку, мистер Важная Персона.
Блу заглянула внутрь.
– Он не виноват. Просто его слишком часто били по голове. – сообщила она и, поддавшись любопытству, переступила порог.
В отличие от безрадостно выглядевшего участка помещения оказались захламленными и неубранными. У черного хода громоздились стопки газет, а полу из кафельных плиток с золотистыми искорками не помешала бы влажная уборка. На столике французской работы были разбросаны письма, стояли пустая миска из-под хлопьев, кружка с остатками кофе, валялась банановая кожура. По всему дому стоял какой-то кислый, затхлый запах Очень старый, перекормленный черный Лабрадор с седой мордой лежал в углу с отклеившимися обоями в золотистую полоску. Позолоченные кухонные стулья и маленькая хрустальная люстра придавали кухне кричащую лас-вегасскую атмосферу. Нита подняла трость.
– Я звоню копам.
И тут Блу не выдержала:
– Предупреждаю, миссис Гаррисон: на первый взгляд Дим кажется безобидным малым, но игроки НФЛ – сущие дикари и полузвери. Он просто скрывает свою сущность лучше, чем большинство из них.
– Воображаете, будто действительно способны меня запугать? – рявкнула Нита. – Я выросла на улицах, кошечка.
– Я просто пытаюсь объяснить вам реальную ситуацию. Вы расстраиваете его, а это до добра не доведет.
– Здесь мой город! Он ничего мне не сделает.
– Это вы так думаете.
Блу прошла мимо Дина, наклонившегося, чтобы погладить древнего пса.
– Футболисты – сами себе закон. Я знаю, что местная полиция у вас в кармане. И только на прошлой неделе вы выкинули грязный трюк, но едва Дин начнет раздавать автографы и билеты на игру, те же копы забудут ваше имя!
