К счастью для последующего общения между Востоком и Западом, конфликт людей с разным цветом кожи произошел только в одном месте. Если бы события в Каликуте всколыхнули всю Индию или даже сколь-нибудь существенную ее часть, последствия стали бы катастрофическими. Но в Индии города и штаты тоже враждовали между собой, и правитель Каликута считался деспотом, перед которым пасовали менее значительные правители Малабарского берега. Когда новость о том, что белый человек может рушить городские стены и топить корабли с легкостью, не знающей границ, распространилась по побережью Индостана, мелкие вожди увидели в нем возможного союзника и защитника против угнетателей из числа представителей своей собственной религии и расы. Так что сообщение об обстреле Каликута в конечном счете даже обрадовало власти других городов. Зная из отчетов да Гама о вражде между местными правителями,
Кабрал отплыл из Каликута в Кочин и был принят с распростертыми объятиями как победитель каликутского саморина. Поэтому действия Кабрала не вызвали всеобщего возмущения и открытого столкновения между Востоком и Западом, что вполне могло бы иметь место, если бы среди жителей Востока было больше единства. В Кочине португальцам разрешили создать склад и погрузить суда. То же самое произошло и в Каннануре, куда они отплыли после этого. И в начале следующего года эскадра Кабрала отплыла в обратный путь с забитыми под завязку трюмами и спустя десять месяцев благополучно вернулась к родным берегам (потеряв еще одно судно, севшее на мель (его пришлось сжечь). Люди и основная часть груза были спасены. – Ред.).
Когда король Мануэл I получил отчет о каликутском происшествии, он в гневе посчитал, что город понес недостаточное наказание, и поручил командование следующей экспедицией Васко да Гама, чтобы тот мог отомстить за обиду, нанесенную ему саморином Каликута во время первого визита. Эта эскадра была еще сильнее, чем та, которую возглавил Кабрал (из Португалии в феврале 1502 г. вышло 15 судов. Одно судно потерпело крушение в Мозамбикском проливе (команда спаслась). Кроме того, позже к да Гама подошли еще три судна, и еще два дошли до Малабарского берега самостоятельно. – Ред.). По прибытии в Каликут великий мореплаватель не обнаружил в гавани судов, которые можно было бы атаковать, и навечно запятнал свое имя, без какой-либо необходимости обрушив всю мощь оружия португальцев на беззащитный город и вторично разрушив его, на сей раз с многочисленными жертвами. Утолив жажду мести, совершенно не свойственную его религиозному и сдержанному характеру, да Гама отбыл в Кочин и с безжалостной жестокостью, свойственной межнациональным конфликтам того времени, уничтожив по пути несколько встречных арабских судов, прибыл в порт и приступил к выполнению своих коммерческих целей. Но его торговая деятельность была прервана полученной от местного правителя информацией, потребовавшей немедленной подготовки к более достойным действиям, чем расстрел беззащитных толп. Речь шла о том, что перед вторым появлением да Гама в Каликуте все местные суда, ожидая повторной атаки португальцев, ушли. Согласно достигнутой саморином договоренности, они соединились с крупным флотом Красного моря, состоявшим из тяжелых дау океанского плавания. Теперь португальцам противостояло 170 кораблей, если, конечно, верить оценке секретаря да Гама Коррейры. Португальский адмирал, прибыв в Каликут, конечно, заметил, что рейды пусты, но приписал это обстоятельство страху местных моряков и не придавал ему значения до тех пор, пока лазутчики дружественного португальцам правителя Кочина не предупредили его, что вся упомянутая выше армада готовится к нападению. Вероятно, жители Востока уверовали в возможность победы над европейцами на море благодаря своему численному преимуществу – десять к одному.
Только дважды в истории азиаты пытались силой оспорить европейское господство в Индийском океане. Это был первый раз. В общем виде планы саморина были вполне надежными. Кабрал неоднократно говорил о своих соотечественниках как о «хозяевах моря». Это выражение потрясло склонного к предрассудкам индуса, который хорошо запомнил пророчество некого таинственного брамина, наделенного особой святостью, о том, что Индия никогда не будет в опасности до прихода людей, непобедимых на воде. После второго обстрела Каликута саморин пришел к выводу, что просто обязан убедиться, действительно ли белый человек является хозяином моря. Если он не будет потоплен, даже под давлением такого огромного численного превосходства, тогда вопрос придется решить в его пользу и все последующие события принять как фатальные. Но испытание должно быть жестоким. А военная хитрость, посредством которой саморин планировал застать португальцев врасплох, атаковав их корабли, пока идут погрузочные операции, а значит, половина людей находится на берегу, являлась, в общем, неплохой идеей, если бы ее удалось сохранить в тайне. Последнее ему явно не удалось. Да Гама получил своевременное предупреждение, позволившее ему не только выйти в море с двенадцатью тяжелыми кораблями, полностью готовыми к сражению, но также отправить срочную депешу в Каннанур, чтобы призвать на помощь отряд из шести легких и быстроходных каравелл под командованием Висенте Содре. Такие каравеллы «работали» совместно с тяжелыми кораблями примерно так же, как современные крейсеры с линкорами. Имея в своем распоряжении восемнадцать кораблей, да Гама вышел из Кочина и направился на северо-запад вдоль побережья, чтобы встретить приближающегося противника.
Последовало сражение, имевшее большое историческое значение. Для оценки сошедшихся в бою сил у нас нет иных свидетельств, кроме записей старых португальских хроникеров, которые, естественно, были необъективны (хроники португальцев, как и испанцев, достаточно точны и объективны. – Ред.). Не подлежит сомнению лишь то, что численное превосходство было на стороне азиатов, и, если принять во внимание обычный объем тоннажа, использовавшийся для торговли в этих водах, утверждение Коррейры, что флот Красного моря включал семьдесят дау и малабарскую прибрежную флотилию, состоявшую из сотни мелких судов, вовсе не представляется невероятным. Все они были хорошо вооружены – на некоторых находилось до 600 человек, и на самых крупных судах были установлены мортиры, полезные на коротких дистанциях. Флотилией Красного моря командовал Ходжамбар, арабский моряк, очень уважаемый на Востоке, а малабарской флотилией – Кассим, тоже очень известный на Востоке командир. В пользу восточной армады было все, кроме одного. Только на португальских кораблях имелись дальнобойные – конечно, по стандартам своего времени – орудия, и, если бы восточной флотилии удалось навязать да Гама сражение на нужной арабам и их союзникам дистанции, успех был не так уж невозможен. Азиатам требовалось подойти на близкое расстояние и обрушиться на противника, воспользовавшись своим многократным численным превосходством. Задачей европейцев было подпустить противника только на такое расстояние, чтобы его можно было уничтожить артиллерийским огнем.
Ночью противники шли навстречу и к утру оказались в пределах видимости друг друга. Их разделяло шесть миль. Отбросив массу никому не нужных деталей в рассказах старых историков и сравнив то, что осталось от их версий, можно с более или менее приемлемой точностью восстановить основные события того памятного дня. Ветер дул с суши в правый борт португальцев и, соответственно, в левый борт их противников. Однако азиаты были дальше от берега, вероятно, потому, что Ходжамбар желал иметь возможность отрезать да Гама путь к отступлению, если тот попытается прорваться на запад. Азиатский адмирал вел себя так, словно и помыслить не мог о том, что его противник поступит иначе. Роковая ошибка! Когда флоты оказались в пределах видимости друг друга, португальские корабли были отчасти с наветренной стороны и немедленно воспользовались тактическим преимуществом, пошли правым галсом и еще больше приблизились к берегу. Этот смелый и разумный маневр явился полной противоположностью тому, что ожидал Ходжамбар, и решил исход дня. Португальцы находились против ветра по отношению к противнику и могли устанавливать дистанцию боя. А это было все, что требовалось да Гама. Но даже тогда азиаты не видели или не поняли истинного смысла происходящего. И да Гама понял, что полностью владеет ситуацией, если ветер не изменится. А он не изменился.
