Но если Алмейда противился любым кампаниям на суше, ни один командующий не мог проявить больше энтузиазма в деле установления господства Португалии на море, нежели он. В ранних кампаниях в Марокко Алмейда был сухопутным военачальником, однако, когда судьба связала его с морем, он принял это решение с пылким энтузиазмом, и, хотя «адмиралом Индии» официально считался его сын Лоуренсу, Франсишку Алмейда проводил в море не меньше времени, чем на суше. В конце концов, он оставил след в португальской истории не как государственный деятель, а как морской командир, который вместе с сыном положил конец серьезной угрозе для португальского господства в Индийском океане на ранней стадии установления контактов между Европой и Востоком. К счастью для Португалии, одним из его первых деяний стало получение санкции короля на постоянное базирование небольших групп кораблей на Малабарском берегу, чтобы поселения не оставались без защиты по полгода при использовании всех судов для грузоперевозок. Эти силы постоянно крейсировали в море, подавляя арабскую торговлю, под командованием Лоуренсу Алмейды, который стал грозой купцов Мекки, будучи еще совсем молодым человеком. Во время плавания в Красном море в поисках арабских судов, совершающих трансокеанские переходы из Адена в Малакку, Лоуренсу Алмейда стал первым европейцем, посетившим Цейлон, где его приняли весьма дружелюбно.
Несколько позже, во время другого плавания, Лоуренсу получил суровый выговор от отца за то, что не завершил исследования вблизи Каликута. Молодой флотоводец посчитал, что задета его честь, и стал искать возможность восстановить свою репутацию. Случай представился довольно скоро. Осенью 1508 года он был отправлен из Кочина во главе трех крупных кораблей и пяти легких каравелл в порт Чаул (где вице-король планировал заключить коммерческую сделку). Порт расположен на реке, носящей то же имя, на западном побережье Индии в 500 милях к северу от Каликута. От Диу его отделял один день пути при попутном ветре. Это случилось, как раз когда объединенный флот Египта и Гуджарата собирался выйти из Диу для нападения на португальцев. Лоуренсу Алмейда, естественно, ничего не знал о близкой угрозе. Услышав о его приближении, Хуссейн и Меликаз решили, что он станет их первой жертвой, но столкнулись с тем, на что никак не могли рассчитывать. Намереваясь поймать Алмейду в ловушку на реке Чаул, они отплыли крупными силами и подошли к входу так неожиданно, что португальские офицеры, сошедшие на берег, едва успели вернуться на корабли до начала трехдневного сражения. Его история очень похожа на бой с испанцами Гренвилла
[11] на «Ривендже». Немногим из этих людей довелось снова ступить на сушу.
С самого начала у португальцев практически не было шансов, но узость реки не позволяла их противникам обрушить все свои силы сразу. Бой велся в ограниченном пространстве. Хуссейн воздерживался от использования тяжелых орудий, надеясь захватить португальские корабли в целости и взять много пленных. Но все его попытки приблизиться отбивались Алмейдой. Обе стороны несли потери. Так продолжалось весь первый день. Несмотря на успешную оборону, португальцы были измучены, поскольку на них обрушивались все новые и новые силы противника, и только наступление ночи спасло их от неминуемого разгрома. На закате Хуссейн отошел, и его корабли бросили якоря в устье реки. Арабы были разочарованы неудачей, но исполнены решимости победить. Капитаны Алмейды собрались на борту его корабля и предложили ему воспользоваться темнотой, попытаться вырваться из ловушки и уйти в открытое море. Тем более что ветер этому благоприятствовал. Но, вспомнив о выговоре отца, Алмейда наотрез отказался их слушать, заявил, что на рассвете атакует первым, и приказал им готовиться.
Когда парусные флоты противостоят друг другу в приливно-отливных водах при легких ветрах, приливы и отливы часто оказывают существенный эффект на операции. И если обе стороны стояли на якорях перед началом сражения, приливно-отливные явления иногда дают той стороне, которая оказалась выше по течению, благоприятную возможность для атаки. Из старых записей о следующих двух днях сражения при Чауле видно, что приливы и отливы сыграли важную роль. Однако эти записи столь неопределенны, что о действительном влиянии этого явления можно только догадываться. Судя по всему, план Алмейды заключался в нападении во время отлива на рассвете на две ближайшие галеры Хуссейна. Захватив их на абордаж и перерубив якорные цепи, Алмейда намеревался позволить им дрейфовать вниз по течению, используя их как брандеры, а сам хотел последовать за ними и воспользоваться всеми преимуществами смятения в стане врага. Это был отчаянный план, но только что-то необычное и рискованное могло изменить ситуацию. И он едва не оказался успешным. Следуя вниз по течению при свете дня, Алмейда атаковал и захватил две галеры и пустил их дрейфовать, как и было задумано, но остальные суда Хуссейна успели сняться с якоря, и, следуя за брандерами, португальские корабли быстро оказались в кольце врагов. Последовала яростная схватка, в которой португальцы сражались, как затравленные звери. Они нанесли большой урон врагу, но и сами понесли такие большие потери, что только изменение прилива спасло их от полного уничтожения. Течение понесло массу сражающихся судов вверх по реке, и, чтобы не быть выброшенными на мелководье, имеющие большую осадку корабли Красного моря вышли из боя. Уцелевшие португальские корабли, которые были намного легче, выбрались на мелководье, где оказались в сравнительной безопасности. В тот день никто не подсчитывал их потери, но, судя по продолжению истории, они были огромны.
В то же время, когда второй день сражения подошел к концу, флотилия Красного моря понесла настолько серьезный ущерб, что предоставила следующую попытку Меликазу и флотилии легких проа
[12] Диу. Их до поры до времени держали в резерве, частично потому, что Хуссейн рассчитывал решить проблему сам и, соответственно, получить львиную долю добычи, а также потому, что легкие суда Гуджарата следовало сохранить неповрежденными для запланированной высадки на Малабарский берег. Однако все тщательно разработанные планы разлетелись вдребезги из-за упорного сопротивления адмирала Алмейды. Теперь стало очевидно, что, если кампания вообще будет продолжена, каждый ее этап должен осуществляться с использованием всех сил, реально доступных в настоящий момент, а со следующим этапом разбираться, когда до него дойдет дело. Теперь захват добычи и пленных отошел на второй план. Следовало полностью уничтожить противника, и настала очередь Меликаза показать, что он сможет сделать против полуразбитой, лишившейся половины команды, но все еще не сдавшейся европейской эскадры.
После ночной передышки сражение возобновилось и на третий день, и мелкие суда из Гуджарата, словно мухи, окружили то, что осталось от противника, сосредоточив главные усилия на флагманском корабле Алмейды. Их было так много, что португальские артиллеристы не успевали заряжать орудия, чтобы выстрелами держать их на расстоянии. Молодой адмирал понял, что это конец. Пронзенный стрелой, со сломанной ногой, он стоял лишь потому, что был привязан к мачте, и, когда враги хлынули на палубу, призвал своих людей не просить пощады и не принимать милосердие противника. Теснимые со всех сторон, португальцы образовали кольцо вокруг своего адмирала. Почти все были убиты, прежде чем корабль затонул, унося с собой и своих и чужих. Спастись сумели лишь несколько человек, которые могли плыть, несмотря на раны. Кто-то перерубил якорные цепи, и тонущий корабль некоторое время несло течением. А тем временем, поскольку главные усилия нападавших были направлены на флагманский корабль португальцев, остальным каравеллам было немного легче обороняться, но, несмотря на это, в конце концов, только двум кораблям из флотилии Алмейды удалось прорваться в открытое море и уйти. Противник не осмелился их преследовать. Португальские каравеллы направились на юг с максимально возможной скоростью, и через неделю пришли в Каннанур, где доложили вице-королю о катастрофе. Тот немедленно начал готовиться к обороне, уверенный, что противник поспешит развить успех и нападет на португальские поселения.
