Возвращение вице-короля в Индию едва не стало последним в его жизни, потому что у побережья Суматры его флагманский корабль налетел на рифы и Албукерки с большим трудом удалось спастись. Проявив чудеса мужества, спасая членов своей команды, он в конце концов добрался до другого португальского корабля на плоту. Его прибытие в Кочин после годового отсутствия стало настоящим праздником для местных португальских жителей, ничего не слышавших о нем со дня выхода эскадры в море. Причем с очередной группой судов, отправившейся к родным берегам, уже было отправлено сообщение королю о том, что вице-король, должно быть, погиб со всей своей эскадрой, и португальские поселенцы в Индии оказались в чрезвычайно опасном положении. Султан Египта вернулся к прерванному оснащению флота, а три индийских правителя, прежде входивших в антиевропейский альянс, начали вооружаться. Но личная репутация Албукерки в глазах азиатов была так велика, что одного только слуха о его возвращении из Малакки было достаточно, чтобы положить конец всем военным приготовлениям, несмотря на то что с ним в Индию вернулось только три судна.
Прибыв в Кочин, вице-король сразу начал выяснять, каково положение дел в Гоа. Вероятнее всего, Албукерки все же в глубине души сомневался, правильно ли поступил, оставив новую португальскую столицу ради малаккской экспедиции. Теперь он впервые услышал о возникших там серьезных проблемах, но не имел в своем распоряжении сил, чтобы их эффективно разрешить. Ведь главные силы флота остались в Малаккском проливе. Все, что он мог сделать, – это отправить послание губернатору Гоа с требованием держаться во что бы то ни стало до очередного прибытия флота из Португалии в Кочин, и Албукерки сам поведет его на выручку Гоа. Долгожданный флот прибыл в конце августа, и, поскольку отмель Гоа теперь была проходимой, вице-король немедленно повел семнадцать судов на помощь крепости.
Его план действий предусматривал окружение редута Бенастерим, который он сам построил, чтобы держать под обстрелом нижний брод со стороны Гоа, и который в течение нескольких месяцев был в руках противника, как его передовая база. Речной рукав здесь был проходим даже для некоторых крупных судов Албукерки, которые могли подойти довольно близко к редуту и к броду, который был главной переправой с материка. Бросив там якоря, они могли вести огонь не только по редуту, но и по вражескому подкреплению, пытающемуся перейти реку. Чтобы уменьшить осадку барж, их еще больше облегчили с помощью пустых бочонков, привязанных вдоль ватерлинии. После этого их осадка стала настолько мала, что они могли бы пройти и над бродом, надо было только уничтожить преграду из кольев, созданную противником. Под прикрытием темноты баржи-канонерки провели вверх по реке до тех пор, пока не оказались прямо у стен. Со стороны суши корабельные орудия были поставлены на специальные возвышения и нанесли противнику такой ущерб, что вражеский гарнизон организовал вылазку, чтобы их уничтожить или захватить, но был отброшен с огромными потерями. Через несколько дней обстрела со всех сторон засевшие в редуте враги обнаружили, что хотя они все еще могут сопротивляться прямым атакам, но не имеют возможности вести эффективный ответный огонь, прорваться на свободу или получить подкрепление. Они капитулировали, выдвинув условие, что им позволят безоружными уйти в глубь страны. Албукерки согласился, хотя многие его офицеры требовали уничтожить всех до единого. Гоа снова стал полностью португальским, после чего европейцы немедленно укрепили оборонительные сооружения во всех основных точках и увеличили гарнизон. Увеличившиеся расходы были компенсированы пошлинами на местное судоходство, а также гарантией неприкосновенности в Индийском океане судам любой национальности, выплачивающим ежегодные сборы.
Теперь хан решил начать, так сказать, с чистого листа и установить дружественные отношения с португальцами и отправил посольство в Гоа в надежде заключить соглашение. Он указал, что португальцы не только лишили его Гоа, но и блокировали Дабул, его единственный оставшийся морской порт, в результате чего торговля хана сильно пострадала. И Албукерки решил использовать торговлю Дабула в качестве гарантии будущего поведения хана. Он снял блокаду Дабула при условии поддержания мира со стороны хана. Это было политическое решение, к тому же позволившее ему добавить два блокирующих корабля к флоту, который Албукерки как раз начал собирать для уже дважды отложенной, но не забытой экспедиции на Красное море в поисках Суэцкой армады, относительно существования и степени оснащения которой все еще не было уверенности. Вице-король так стремился организовать, наконец, эту экспедицию, что даже снял блокаду Каликута, которая была установлена из-за отзыва саморином предложения выделить площадь для форта, сделанного им португальцам после захвата Гоа.
Вскоре Албукерки вышел в море, начав наименее эффектную из всех своих морских экспедиций, хотя и достаточно важную в части политических последствий. В феврале еще дули попутные муссоны, правда, сезон уже подходил к концу, и двадцать португальских кораблей быстро добрались до Сокотры – это был их первый пункт захода. Оттуда они перешли на арабскую сторону пролива и прибыли к Адену 23 марта – накануне Страстной пятницы. Следующие сорок восемь часов португальцы с большой осторожностью исследовали гавань, поскольку в их распоряжении не было местного лоцмана, и вели переговоры с посланцами эмира, который управлял городом от имени шейха Южной Аравии. Обе стороны претендовали на дружелюбие, но условием Албукерки было открытие водных ворот и свободный допуск португальцев в город, а условием эмира – встреча на берегу за пределами городских стен, на которую Албукерки прибудет в сопровождении не более чем двадцати человек. Поскольку ни одна из сторон не желала принимать условия другой, а местное арабское население открыто проявляло антиевропейские настроения, вице-король Индии, в конце концов, уведомил эмира, что из-за невозможности достижения соглашения он атакует город через два дня. Не получив никакого ответа, португальцы, как только срок истек, пошли в атаку, но их наземные операции не всегда были так же хорошо организованы, как морские, и в Адене завершились полной неудачей из-за отсутствия необходимых штурмовых приспособлений.
Получив серьезный отпор, все португальские офицеры, за исключением вице-короля, рвались немедленно повторить атаку, но у Албукерки имелось по крайней мере три веские причины отложить ее до более удобного случая. Во-первых, северные ветры в Красном море, которые преобладали во время сезона юго-западных муссонов в Индийском океане, неблагоприятные для перехода в Суэц, должны были со дня на день начаться. Во-вторых, на португальских кораблях закончились запасы пресной воды, которую он рассчитывал получить в Адене, но пленные рассказали, что в городе нет колодцев и он целиком зависит от ежедневного снабжения водой, доставляемой на верблюдах. В-третьих, потери португальцев уже были слишком серьезными, чтобы идти на столь большой риск, в то время как встреча с Суэцкой эскадрой все еще была возможна. Поэтому Албукерки на время смирился с поражением и, покинув Аден, вошел в Баб-эль-Мандебский пролив. Следует отметить, что, прибегнув к небольшой военной хитрости, Албукерки захватил лоцманов Красного моря. Для этого он отправил вперед захваченное и соответствующим образом замаскированное судно, дау, с приказом захватить людей из лоцманской деревни, которые поднимутся на борт. Местные лоцманы, хотя и натерпелись страху, после окончания работы получили хорошее вознаграждение.
