Среди компетентных и энергичных лидеров маратхов можно назвать имя Канаджи Ангриа. Это человек неясного происхождения, ставший независимым правителем ряда крепостей, расположенных на протяжении 130 миль побережья к югу от Бомбея, откуда он мог следить за весьма напряженной морской артерией, по которой следовали и европейские, и местные суда. Являясь главой людей, которые добывали себе средства существования с оружием в руках, он, чтобы увеличить шансы получения богатой добычи, выходил в море – не слишком далеко и не в плохую погоду, но все же достаточно далеко, чтобы стать новым и серьезным возмущающим фактором в обширном морском регионе на подступах к главным европейским торговым центрам на западе Индостана. С тех пор он посвятил свою жизнь морскому разбою, причем с таким успехом, что этот ничтожный авантюрист не только скопил достаточно богатств, чтобы создать и с успехом защищать собственные владения, в течение полувека отказываясь от союза с кем-либо, но и занял более заметное место в морской истории Востока, чем любой из великих правителей Азии, за исключением Хубилай-хана (1215–1294, с 1260 г. монгольский великий хан. В 1279 г. завершил завоевание Китая. Известен организованными в его правление морскими походами на завоевание Японии в 1274 и 1281 гг. (провалившимися из-за тайфунов) и также неудачной попыткой вторжения на Яву в 1292–1293 гг. – Ред.).
Крепостная столица и штаб-квартира флота этого правителя мародеров располагалась в порту, в те дни называемом Герия или Гхерия (современный Виджаядург), в устье одной из многочисленных мелких рек, которые стекают с Западных Гат. Прежде чем достичь моря, эта река резко поворачивает на север и некоторое время течет почти параллельно берегу, оставив узкий язык суши между эстуарием и морем, который придает естественную силу позиции. На этом языке находится ряд каменистых высот, так что суда, стоящие внутри, не видны с моря и эффективно защищены от огня с кораблей, которые не могут войти в реку. Чтобы не допустить входа противника в реку, была построена крепость, имеющая хороший сектор обстрела и обзора. А так как только лоцманы Ангрии были знакомы с судоходными фарватерами внутри эстуария, никакой враг не мог пройти по ним, даже если бы сумел прорваться в реку. Проблема подавления этой почти неприступной позиции была настолько серьезна, что в течение пятидесяти лет ее никто даже не рассматривал. За этот период флот Ангрии постоянно увеличивался и усовершенствовался, и в конце концов его государство стало образцом грабительской организации с надежным флотом и вооружением, хорошо оснащенными доками и компетентными судостроителями и судоремонтниками. Были также предусмотрены временные якорные стоянки в устьях нескольких других рек, расположенных севернее на этом же побережье. Главная из этих стоянок – Суварнадург. У Канаджи служили и европейцы, которых привлекала перспектива хорошей добычи и высокой оплаты. В доках использовали труд пленных.
Трудно сказать, отдавали ли последователи Ангрии предпочтение какой-нибудь определенной религии, но их главные антипатии были направлены против мусульман. Правда, это не имело особого значения на практике, потому что любой корабль, оказавшийся в зоне видимости с их сторожевых башен, должен был готовиться к серьезным неприятностям, если только его паруса не наполнял попутный ветер. Со временем пиратские флотилии стали постоянным источником тревоги и для местных торговцев, и для европейцев. Так что первые старались за сотню миль обходить участок между портами Колаба и Гхерия (Герия), а последние обычно пересекали опасную зону в сопровождении конвоя. В основном чтобы защититься от угрозы Ангрии, Британская компания создала небольшую собственную военную эскадру, куда вошли корветы, шлюпы и корабли местных типов. Все они были построены на местных верфях в Сурате и Бомбее. Эта эскадра никогда не была большой, но действовала успешно. С ней старались не сталкиваться в море галиваты Канаджи, хотя она никогда не была достаточно сильной, чтобы подавить его главную укрепленную базу, с которой справились только линейные корабли королевского флота много лет спустя.
Другим важным ответвлением восточного пиратства стали арабы Маската. Когда их флот вытеснил португальцев с побережья Восточной Африки (но не из Мозамбика. – Ред.), на котором они сами хотели заняться работорговлей, привлекательных масштабных целей больше не осталось. Поэтому, чтобы дать выход своей энергии и обеспечить постоянный доход, они захватывали все, что плавало, если только для этого не нужно было идти на серьезный риск. Как и атлантические пираты, арабы Маската предпочитали открытое море и не желали «болтаться» у берега. И если их соперники и смертельные враги – пираты Ангрии – никогда не отходили дальше чем на пятьдесят миль от безопасного убежища, вооруженные доу из Маската могли встретиться где угодно между Восточной Африкой и Бенгальским заливом. Маратхи по своей манере напоминали турок, проявляя больше готовности получить удар мечом, чем утонуть. Их привлекала добыча, только если она была в пределах легкой досягаемости. Арабы были более предприимчивыми и смелыми моряками, но осторожнее в выборе цели, чем люди Ангрии, и довольно редко нападали на суда под европейским флагом – разве только на португальские. Основные силы флота, построенного по европейским образцам, оставались в районе Маската для целей обороны. А пиратские набеги обычно выполнялись на обшитых крепким тиком доу, которые были отлично вооружены и могли с успехом противостоять непогоде.
К португальцам арабы испытывали традиционную ненависть, которая лишь усилилась после ослабления позиций этой страны на Востоке. Поэтому, когда начало возрождаться движение флота между Гоа и другими пунктами, оно стало предметом самого пристального внимания арабских пиратов. Поскольку небольшие португальские суда не имели достаточной защиты на море и никаких убежищ в Индийском океане вдали от западного Индостана, многие из них были захвачены. Португальской администрации в Гоа пришлось принимать экстренные меры. Судя по всему, португальский вице-король верил – или его заставили поверить, что к этому приложила руку Британская компания. (Арабы были достаточно проницательны, чтобы не трогать британские суда.) Он даже зашел так далеко, что обвинил Британскую компанию в продаже оружия, помощи людьми и документами флоту сейида. Но президент компании отверг обвинения и не стал предпринимать никаких шагов.
Обнаружив, что, если он хочет прекратить потери, ему придется полагаться только на себя, вице-король начал создавать собственные морские силы. Пока голландцы сохраняли свое господство на море и завидовали португальцам, это было бы невозможно, но те времена давно прошли. Когда между европейцами на Востоке воцарился мир, ни один азиат не мог одержать верх даже над слабейшим европейским флагом в открытом море. Так случилось, что местные ресурсы отвечали потребностям португальцев. Местные судостроители уже давно научились строить хорошие суда из древесины тикового дерева по западным образцам, и в Сурате и на Малабарском берегу было довольно много матросов-индусов, обладающих достаточно хорошими военными и профессиональными навыками, чтобы противостоять азиатским противникам. Вскоре была создана небольшая эскадра – кораблями командовали белые офицеры – для защиты португальской торговли от арабов. Она выполнила поставленную задачу и вскоре поменялась ролями с противником, перейдя от защиты к нападению. Ее высокая эффективность – относительная, конечно, по местным стандартам – со временем привлекла внимание шаха Ирана, берега которого страдали от набегов пиратов Маската уже пятьдесят лет. Он предложил португальскому королю объединиться и совместными усилиями взять Маскат. Разделение ответственности было таким же, какое шах Аббас I предложил Британской Ост-Индской компании почти сто лет назад, в ходе осады и взятия Ормуза. Иран даст армию, а португальцы – флот.
