Этот эффект становился все сильнее. С возвращением летних муссонов в 1748 году британцы возобновили наступление в восточных морях, начатое еще Барнетом, но прерванное ла Бурдонне. Флот из десяти кораблей под командованием Боскауэна прибыл в Бенгальский залив. Вместе с теми кораблями, что уже там были, он стал самой крупной силой, когда-либо собиравшейся за пределами Северной Атлантики. Он был даже слишком сильным, чем того требовала ситуация, но стабилизировавшаяся обстановка в Европе позволила британскому правительству его отправить, а количество перевезенных на нем британских войск позволило перейти на Коромандельском берегу (Карнатике) от обороны к нападению. Теперь работоспособность британской «линии электропередачи» была полностью восстановлена. Поскольку на море не было противника, с которым требовалось расправиться, Боскауэн, не теряя времени, приступил к операциям против самого сердца французских владений. Он окружил Пондичерри, но, хотя эта хорошо укрепленная колониальная столица в конце концов стала британской, время для этого еще не пришло. Первая осада повлекла за собой такие тяжелые потери среди атакующих с суши, что Боскауэн ее прервал, погрузил на корабли уцелевшие войска как раз вовремя, чтобы флот сумел покинуть бухту и обойти Бомбей до того, как начало зимних муссонов сделало это невозможным. Однако на британские корабли обрушился тропический циклон такого же типа, как тот, что положил конец экспедиции л а Бурдонне годом раньше, и унес много человеческих жизней. Несколько кораблей затонуло. Тем не менее атака несомненно была бы возобновлена в следующем году, если бы Британия и Франция не заключили мир, о котором, правда, в далекой Индии еще много месяцев не знали, когда осада Пондичерри еще была в самом разгаре. Среди прочих условий Ахенский мир предусматривал возврат Мадраса Британской компании в обмен на аналогичную передачу Луисберга в Северной Америке французской короне. Этому морскому порту, захваченному во время войны, французы придавали большое стратегическое значение – британцы этого мнения не разделяли. Вряд ли стоит отрицать, что этот обмен был исключительно в пользу Англии – достаточно сравнить положение двух указанных портов сегодня. Спуск флага Бурбонов над Мадрасом, когда вблизи не наблюдалось никаких противников, изрядно озадачил местное население и отнюдь не укрепил престиж Франции.
Таким образом, пятилетка споров между двумя великими державами завершилась тем, что территории их компаний на Востоке остались в точности такими же, как были до ее начала. И если бы карта Индии была единственной мерой для оценки результатов конкуренции в этой части света, этот период можно было бы назвать тупиком, не ведущим никуда. В действительности все было не так. Впервые британские национальные силы оказались занятыми там, где до этого действовали только частные компании. А отправка Барнета и Боскауэна в Индийский океан означала значительное расширение прямого давления британского морского могущества на интересы европейских оппонентов. Более того, в эту пятилетку претензии британского коммерческого предприятия в далеких морях официально получили государственную поддержку, когда оказались под угрозой со стороны европейских противников. Флаг последовал за торговлей, в соответствии с общей тенденцией британской иностранной экспансии, а не наоборот, как внушают нам некоторые политические экономисты.
Не менее важным оказалось влияние, оказанное войной на взгляды директоров Французской компании. Как и лондонцы, купцы Парижа и Бордо первоначально выступали в восточных предприятиях только как покупатели и продавцы, хотя утопические предложения об основании великой франко-индийской империи, внушенные им Дю-плексом, звучали весьма привлекательно. Они воспринимались как возможное предварительное мероприятие к установлению колоссальной монополии. Эта надежда в какой-то степени поддерживала их на протяжении четырехлетнего периода полного прекращения торговли, начатого тревогой, вызванной захватами Барнета, продолженного отвлечением ла Бурдонне грузовых судов для военных целей и закончившегося подавляющим превосходством в восточных морях Боскауэна. Но когда французская «линия электропередачи» была повреждена Энсоном, перспективы великой империи на Востоке начали уменьшаться. А первым прямым последствием разрушения их единственного транспортного маршрута к Карнатику (Коромандельскому берегу) стал неизбежный отказ от плана Дюплекса аннексировать Куддалур. Далее последовало изменение всего военного положения в рассматриваемом регионе, и Дюплекс был вынужден сам перейти к обороне, а резиденция восточной администрации компании оказалась полностью изолированной. Последнее, хотя англичанам в то время еще не удалось добиться сдачи, доказало небезопасность Пондичерри. Ударом стал и приказ Французской компании оставить Мадрас, на который возлагались большие надежды. Все эти уроки и разочарования усиливались знанием того, что бизнес британских противников в Бенгалии и Западной Индии во время войны процветал, несмотря на случайные потери от действий каперов. Даже когда ла Бурдонне вселял ужас в регионе Мадраса, юго-западные муссоны держали его с подветренной стороны от полуострова Индостан, в то время как гавань Бомбея была полна стоявших под погрузкой судов, которые были для него недосягаемыми.
Имея такой опыт, самые влиятельные пайщики Французской компании стали терять веру в планы Дюплекса, но сам он оставался слеп и не желал видеть реальную ситуацию. Когда же, наконец, был восстановлен мир, он с еще большей энергией присоединился к интригам местных государств, стремящихся при любой возможности вставлять палки в колеса британцам. Это вынудило британцев вступить в союз с местными правителями, которые пребывали в оппозиции к тем, кто поддерживал Дюплекса. И хотя Французская и Британская компании официально находились в мире, между ними постоянно велись партизанские стычки в рамках столкновений между противоборствующими индийскими правителями. С расширением сферы этих конфликтов росли расходы, и на все запросы парижских директоров относительно увеличения поставок индийских товаров воинственный генерал-губернатор отвечал требованиями прислать войска и боеприпасы. Одновременно он все же ухитрялся отправлять во Францию грузы, так что терпение французских директоров истощилось только в 1754 году, и Дюплекс был отозван домой. Он умер в нужде и забвении, как и его жертва – л а Бурдонне.
Когда Дюплекс был отозван, мир между Французской и Британской компаниями продолжался шесть лет. Но поскольку Ахенский мир был лишь немногим больше, чем перемирие, вызванное всеобщей усталостью, многие спорные вопросы остались неурегулированными, и новая война была неизбежной. В 1755 году имело место несколько столкновений, и в мае 1756 года Великобритания официально объявила о военном противостоянии, положив начало Семилетней войне, посредством которой англосаксы вознеслись к высотам могущества, недостижимым в их прежней истории. (Воюя на континенте в основном руками Пруссии. В то время когда Фридрих II дрался на разных фронтах с австрийцами, русскими и французами, англичане хорошо поживились во французских и испанских колониях. – Ред.)
В начале этой войны британские государственные деятели в некоторых отношениях не сумели полностью использовать свое морское господство, хотя определенные предупредительные шаги были сделаны. Среди них была отправка в Индийский океан эскадры адмирала Уотсона в 1755 году, когда политические перспективы стали тревожными. У Уотсона было четыре линейных корабля, перевозившие войска под командованием полковника Клайва для защиты территорий Британской компании от нападений французов или местных врагов. Некоторое время эти военные и морские силы действовали как амфибийный летучий отряд. Поскольку французского флота, требовавшего его внимания, не было, британский адмирал направился прямо в Индию, а так как приближение зимних муссонов в течение пяти месяцев не давало ему возможности пройти на восточное побережье, он сделал первым пунктом своего назначения Бомбей. Оттуда Уотсон с помощью Клайва приступил к работе по ликвидации пиратов Ангрии. После перемены муссонов весной 1756 года Уотсон, по-прежнему имея на борту Клайва и его людей, направился в Мадрас. Таким образом, его появление в районе Пондичерри в то время, когда с минуты на минуту ожидались известия о начале войны между Англией и Францией, обеспечило безопасность британских портов на этой стороне Индостана. Но пока Уотсон стоял на рейде Мадраса, поступила информация о захвате Калькутты навабом
[25] Бенгалии. В результате Уотсон оказался на распутье. Клайв требовал, чтобы его войска были немедленно перевезены вверх по Хугли для захвата столицы Бенгалии. Но главной задачей Уотсона было недопущение прибытия в Индию любого противника морем – такую возможность нельзя было сбрасывать со счетов среди возможных последствий ожидаемой войны с Францией. Британские морские командиры знали, что адмиралтейство, под угрозой военного трибунала, ждет от них предотвращения повторения таких инцидентов, как захват ла Бурдонне Мадраса. Уотсон не без оснований считал, что, если он пойдет вверх по одной из самых трудных в мире в навигационном отношении реке на самых крупных судах, которые когда-либо в нее входили, он не застрахован от случайностей, а значит, и от уменьшения его сил. Таким образом, он в течение какого-то времени не сможет вернуться на Коромандельский берег, если сможет вообще. Немногие адмиралы в таких условиях могли бы отбросить сомнения и сразу согласиться на требования Клайва. Кое-кто вообще не пожелал бы взять на себя такую ответственность. Уотсон же, тщательно проанализировав ситуацию, принял решение пойти на риск и оставить Мадрас без прикрытия. Армия Клайва была не в силах исправить катастрофическое положение компании в Бенгалии, если он не доставит ее туда. Поэтому он согласился с Клайвом и тем самым помог ему взять Калькутту и нанести поражение навабу при Плесси (23 июля 1757 г. при Плесси (деревня близ Калькутты) сошлись армии Клайва (800 английских солдат, 2200 сипаев, 8 орудий) и бенгальцев (53 тысячи пехоты, 15 тысяч конницы и 50 орудий) наваба Сирадж уд-Даула. До полудня англичане сдерживали многочисленные, но плохо организованные атаки бенгальцев, а когда те устали атаковать, внезапно контратаковали и обратили противника в бегство. – Ред.). Некоторые корабли Уотсона участвовали также во взятии французской колонии в Бенгалии Чандернагора на Хугли. Это была последняя совместная операция адмирала с Клайвом. Вскоре после этого Уотсон умер, лишившись возможности встретиться с французами в Бенгальском заливе, что сделал его преемник – адмирал Покок, бесстрашный и очень энергичный командир, но посредственный тактик.
