Она провела весь день, поднявшись к шпилю собора, чтобы запечатлеть виды Подворья для приходского журнала. Мы пили чай в ее саду, сидя за зеленым жестяным столом, как обычно делали, когда она не была в отъезде, а мне удавалось выкроить немного свободного времени. В начале мая было еще прохладно. Укутавшись в пледы, мы сидели в окружении кадок с розовыми и оранжевыми лакфиолями. Через открытые двери гостиной слышались льющиеся из CD-плеера звуки виолончели.
— В парке будут цвести цветы, мы сможем сходить в Музей современного искусства, ведь в прошлый раз нам не хватило времени.
— Если Глэдис себя плохо чувствует, ей не до гостей. К тому же я уезжаю на конференцию в Париж, а тут еще Лиззи… Она скучает по Майку. Я не могу лететь на край света, вдруг ей потребуется моя помощь. Это маловероятно, но если она все же позвонит, из Франции я смогу вернуться быстрее.
— Вчера она болтала с каким-то парнем в машине и выглядела вполне счастливой, — улыбнулась Виктория. — Расслабься ты хоть раз в жизни!
— С парнем в машине? — Я ощутила укол беспокойства, грозившего перерасти в панику. — Ты видела, кто это был?
— Только его затылок. Знаешь, в такой шапочке. Они, похоже, ничего не замечали, глядя друг на друга.
«Это кто-то из библиотеки? А может, они познакомились через Интернет?»
— Надеюсь, Лиззи будет осторожна, ведь она только что перенесла разрыв…
— Если бы твоя дочь до сих пор жила в Лондоне, ты бы понятия не имела, с кем она встречается. Так и должно быть. Следует радоваться, что у нее появляются новые друзья. Я позвоню ей, когда вернусь. В «Алмейде» идет новый спектакль, думаю, ей понравится.
Виктория стала крестной матерью Лиззи, они всегда были близки. Лиззи рассказывала ей то, чем не делилась со мной. Я не возражала и на самом деле даже была благодарна. В шестидесятые годы молодой женщине было непросто профессионально заниматься фотографией. Тогда в этой области доминировали мужчины. Виктория никогда не говорила об агрессивном сексизме, с которым сталкивалась, о неприязненных замечаниях и взглядах, но я видела все это сама даже в наши дни. Она знала все, что нужно, чтобы смело бороться за место под солнцем. Лиззи повезло с наставницей.
— Спасибо, Ви.
Обнимая подругу на прощание, я почувствовала острые очертания ее лопаток. Она была более хрупкой, чем казалась. Ее идеальный отдых представлялся мне полностью противоположным моему — ей следовало бы остаться дома и расслабиться, в то время как мне хотелось сбежать.
Прохладный вечерний воздух выветрил из моей головы все мысли. Я дважды пробежалась по дорожке вдоль реки. В первый раз мне еще встречались пассажиры, которые возвращались домой со станции с портфелями в руках. Во второй — все они уже исчезли. Я была на полпути между городом и «Старой мельницей», когда начался дождь. Заметив, что развязался шнурок, я остановилась и в этот миг услышала те шаги. Я быстро выпрямилась и огляделась с покалывающим чувством беспокойства. Я выбросила из головы воспоминания о прошлом случае, но теперь по коже от страха забегали мурашки. На этот раз тревога усилилась — я была вдалеке от дома, и уже почти стемнело.
На дорожке лежали тени, более темные между деревьями, выстроившимися живой стеной, вода в реке казалась черной. Я затаила дыхание, прислушиваясь, но теперь не было слышно ни звука. Неужели мне показалось, как в прошлый раз? Я снова побежала и тут же опять услышала звуки, похожие на старушечье шарканье позади меня. Мгновенно обернувшись, я заметила темную фигуру, исчезнувшую в тени за деревом.
От шока меня чуть не стошнило.
Секунду спустя я уже мчалась так, будто спасала свою жизнь. Ноги стучали по асфальту, воздух с хрипом вырывался из груди, страх захлестывал разум. Дорожка заканчивалась мостом, я пронеслась по нему мимо боковой стены «Старой мельницы», повернула за угол направо и налетела прямо на крепкого мужчину. Тот любовался через ограждение на пруд, стоя в нескольких ярдах от входной двери ресторана с зонтиком в руке. Он пошатнулся, затем выпрямился и одновременно протянул руку, чтобы меня поддержать, иначе я бы упала.
— Рэйчел!
Это был Люк. Его лицо озарилось улыбкой, будто он только и мечтал, чтобы я сломя голову выбежала из-за угла в этот дождливый майский вечер. На секунду я усомнилась, не вызвала ли его образ из своего подсознания, но рука, сжимающая мое предплечье, была очень теплой, а хватка крепкой.
— Простите, — выдохнула я.
— Вы от кого-то бежите или просто бегаете? — Люк окинул взглядом мое лицо, легинсы в брызгах грязи, мокрую футболку. Он выглядел заинтересованным, удивленным и обеспокоенным одновременно.
Я с трудом перевела дыхание.
— У вас все в порядке? — Его улыбка исчезла, он почувствовал неладное.
— За мной кто-то следил… — Я едва могла говорить.
— Вы уверены?
— Я услышала шаги, потом увидела кого-то. Или чью-то тень. — Мои слова звучали безумно даже для меня самой, но Люк серьезно кивнул. Он явно не считал, что мне почудилось.
— Ждите здесь. — Он вручил мне свой зонт и, побежав за угол «Старой мельницы», быстро исчез из виду. Когда звук его шагов затих, наступила тишина. Только дождь барабанил по куполу зонта. Я слышала, как под мостом журчит вода. Камыши у края пруда шуршали, будто кто-то дышал во мраке. От воды несло сыростью, чувствовался запах плесени и гниения. Тени под деревьями на берегу были достаточно глубоки, чтобы скрыть человека и даже группу людей. Внезапное кряканье утки заставило меня подпрыгнуть. Я начала дрожать.
Запыхавшийся Люк показался минут через десять.
— Я пробежал весь путь до конца дорожки и обратно. Кто бы там ни был, сейчас он исчез. — Люк взял меня за руку. — Вы замерзли. Пойдемте внутрь. Мы можем спросить, не шнырял ли кто поблизости, а потом позвонить в полицию.
— Нет. — Я убрала руку. Я не хотела заходить внутрь, не хотела звонить в полицию. Люк никого не обнаружил. Наверное, я снова все нафантазировала — в темноте легко поддаться беспокойству. Бывало, я наблюдала подобное, происходившее с другими: возвращаясь домой с поздних вызовов, мне иногда приходилось резко тормозить, чтобы не сбить одинокую женщину, перебегавшую на другую сторону улицы без видимой причины. Я понимала, почему так происходило — ей казалось, что ее преследовали, хотя, кроме нас, там не было ни души. Страх заставляет людей так себя вести.
— Вы видели его лицо? — спросил Люк.
— Он был слишком далеко. Возможно, я ошиблась. Это могли быть тени деревьев у тропы. — Я начинала чувствовать себя глупо, но было приятно стоять рядом с ним, успокаиваясь и смущаясь одновременно.
Люк был так близко, что тепло его кожи согревало мою.
— Что вы здесь делаете? — спросила я, отворачиваясь, якобы взглянуть на воду, — так было легче говорить.
— Мы с друзьями сидели в ресторане, и мне захотелось подышать свежим воздухом. Я стоял здесь довольно долго. Звуки над рекой по вечерам слышатся отчетливее, каждый как отдельная ясная нота. Прислушайтесь.
