Перелом кампании, на этот раз благоприятный для польского оружия, определил и новые цели, которые поставила себе стратегия обеих сторон до конца кампании. Они заключались для противника в стремлении обеспечить за собой ко времени подписания предварительного мира возможно больший выигрыш в пространстве, а для нас – в стремлении сохранить за собою ту часть территории, которая мыслилась советским правительством как нераздельная часть братских союзных республик Белоруссии и Украины.
Под знаком затягивающихся переговоров о мире армии Западного фронта, сильно расстроившиеся во время отступления, устраивались на фронте Липск – Крынки – Пружаны – Кобрин – Владимир-Волынский. На этой линии командование Западным фронтом предполагало восстановить организационные соединения, пополнить их и вновь перейти в наступление. Командзап рассчитывал, что к 15 сентября вверенный ему фронт станет опять вполне боеспособным, и даже предполагал «предварительно разыграть подготовительную операцию на левом фланге» посредством 12-й и 1-й конной армий. Однако эти предположения не встретили одобрения главкома, да и не могли осуществиться, потому что противник сам упредил нас в инициативе на южном участке Западного фронта. Здесь 3-я польская армия, усилившаяся вновь в результате общей перегруппировки польских сил, имевшей место 18 августа, удачно для себя ликвидировала обособленную операцию 1-й конной армии на Замостье. Отбросив 1-ю конную армию за р. Зап. Буг, она не ограничилась этим успехом, а продолжала развивать его, тесня к востоку нашу слабую 12-ю армию. Таким образом, 3-я польская армия вклинивалась между внутренними флангами 12-й армии и новой 4-й армии. Это название получила бывшая Мозырская группа, прикрывавшая Кобринское направление.
Так, с начала сентября стало обозначаться наступление противника на Ровненском направлении. В свою очередь командование Западным фронтом замышляло новый контрманевр на Брестском направлении; 12 сентября командзап приказал усилить левый фланг 16-й армии переброской ее армейского резерва на Пружанское направление (17-я стрелковая дивизия). 4-я армия усиливалась 55-й стрелковой дивизией, которая шла в распоряжение командзапа из Петрограда. Эту дивизию надлежало выдвинуть на Кобринское направление. Вслед за тем 4-я армия должна перейти в наступление на Кобрин – Влодава, а 12-я армия должна была отбросить противника в направлении на Брест-Литовск. Однако в день отдачи этой директивы противник прорвался сквозь жидкий фронт частей 12-й армии и овладел в тылу их г. Ковелем, после чего энергично начал расширять разрыв между внутренними флангами 4-й и 12-й армий, заставляя последнюю все время откатываться на восток. 4-я армия после упорных, но безрезультатных боев под Кобрином, оказываясь сильно на уступе вперед по отношению к 12-й армии, также постепенно осаживала к востоку. Наконец неустойка на фронте 12-й армии отразилась и на положении правого фланга 14-й армии, который вынужден был осаживать назад со Львовского направления. 14 сентября противник овладел Владимиром-Волынским.
Оценивая обстановку на участке 12-й армии как начало новой серьезной операции противника, Главное командование стремилось поскорее вывести в резерв в район Ровно 1-ю конную армию. Оно считало, что только ударом резерва, сосредоточенного в глубине, удастся не пустить противника на Украину. Решение командзапа, также стремившегося вытянуть 1-ю конную армию в район Ровно, упредило эту мысль главкома и было одобрено им.
Вместе с тем 15 сентября главком установил новую разграничительную линию между обоими нашими фронтами: Сокаль – Торговица – Ровно – Дубровка (на железной дороге Новоград – Волынск – Шепетовка) – ст. Копня (железная дорога Житомир – Бердичев). В случае перехода в наступление поляков против армий Западного фронта до окончания ее готовности главком указывал на необходимость постепенно отводить назад резервные дивизии фронта, не вводя в бой до полной их готовности.
Продолжающийся быстрый откат 12-й армии делал сомнительной возможность организации контрманевра из района Ровно. 16 сентября 12-я армия начала уже отход за р. Стырь, в связи с чем сосредоточение 1-й конной армии относилось в район Бердичева и Житомира, а 18 сентября Ровно было уже оставлено нашими частями.
Непосредственным результатом Ровненской операции противника было отвлечение внимания и сил командования Западным фронтом в сторону его левого фланга. Операция, проведенная силами одной 3-й польской армии, дала такие значительные результаты потому, что ей пришлось иметь дело почти исключительно с малобоеспособной и притом занимавшей широкий фронт 12-й армией. Ни командование Западным фронтом, ни Главное командование не были заинтересованы в введении в дело 1-й конной армии, а наоборот, прилагали все усилия для вывода ее в резерв. Поскольку противник существенно не изменил той сгущенной к его левому флангу группировки, которая явилась результатом организации им преследования наших армий после кризиса варшавской операции, то теперь он ставил себе ближайшей задачей «разбить советские силы, сосредоточенные в четырехугольнике Гродно – Лида – Слоним – Волковыск».
В 20-х числах сентября общая линия армий Западного фронта шла следующим образом. Правый фланг 3-й красной армии начинался севернее Липска, где он входил в связь с левым флангом Литовской армии. Далее линия фронта шла через м. Крынки, по р. Свислочь до местечка того же названия, перекидываясь отсюда на Пружаны – Кобрин (искл.); затем линия фронта на участке 4-й армии, упершись в р. Припять, круто ломалась вдоль ее течения на восток до г. Пинска, перекидываясь отсюда через м. Гродно и м. Высоцк на левый берег р. Горынь, где уже начинался участок 12-й армии. На протяжении от Липска до Кобрина противник почти всюду находился в непосредственном боевом соприкосновении с нашими частями. Южнее Ковеля его силы сосредоточивались главным образом по обе стороны шоссе Ровно – Новоград – Волынск. Таким образом, лесисто-болотистый участок к северу от этого шоссе до линии р. Припяти и такой же промежуток между pp. Стырь и Горынь были почти свободны от войск противника.
Главная роль в неманской операции выпадала на долю 2-й польской армии. Она должна была связать противостоящие ей силы наших 3-й и 15-й армий атакой на фронте Гродно – Мосты и сильной маневренной группой обойти через м. Друскеники правый фланг нашего Западного фронта, овладеть Лидой, разбить находящиеся там резервы командования Западным фронтом и вместе с тем отрезать путь отступления нашим частям, расположенным в районе Гродно, на левом берегу Немана. 4-я польская армия, действовавшая на Кобринском направлении, должна была своим левым флангом содействовать этой операции.
В свою очередь командование Западным фронтом, полагая, что противник перебросил часть своих сил против южного крыла фронта, считало обстановку подходящей для нанесения противнику «решающего поражения» и постановки польской армии в очень тяжелое положение. Осуществить это решение командзап мыслил следующим образом. Разбив Белостокско-Бельскую группу противника, главные силы фронта должны были переменить направление на юго-запад примерно на Люблин. Таким образом, и эта операция должна была развиться под знаком решающего удара правым флангом.
Стремление противников к выполнению поставленных ими себе целей и положило начало неманской операции – последней крупной операции на главном театре войны. Противник упредил нас своей атакой, так как директива Пилсудского о переходе в наступление последовала 19 сентября. Сущность плана противника, как видно из вышеизложенного, свелась к охвату правого фланга нашего Западного фронта с одновременным прорывом его фронта в направлении на Мосты. Но так как командование Западным фронтом, готовясь к своему удару, по-прежнему сохраняло «таранное» значение за 15-й армией, держа ее на более сокращенном фронте и группируя в ее тылу резервы в количестве двух дивизий, удар противника пришелся по линии наибольшего сопротивления и не только не дал ожидаемых результатов, но даже привел после ряда упорных боев, из которых многие развились под знаком встречных столкновений за обладание линией р. Свислочи, к истощению усилий польского ударного кулака. В районе Волковыска 24 сентября мы даже имели значительный местный тактический успех, который доказал достаточную боеспособность наших новых укомплектований.
