Инициатива принадлежала не ему, но исполнителем был он.
Алан сложил обе записки, сунул в конверты и запечатал. Первую он адресовал Пэтти, вторую — Полу. Потом ещё раз напоследок обвел взглядом кабинет и погасил свет.
Сначала он отнес записку в комнату сына. Положил её на дно ящика для рыболовной снасти, который Пол держал наготове, чтобы отправиться на рыбалку, когда приезжал домой из колледжа. Не исключено, что записка пролежит там до весны, но это и к лучшему. Он спокойнее воспримет её содержание по прошествии времени со дня убийства Сары и смерти самого Алана.
Затем он направился в спальню. Записку, адресованную Пэтти, положил на свою тумбочку, где, он был уверен, она непременно заметит конверт. Пэтти не удивится. Она часто говорила, что из них двоих он более слабохарактерный и может сломаться, если задать ему правильный вопрос.
Алану приходилось лгать, но по натуре лжецом он не был.
— Что случилось? — спросила Пэтти, лёжа лицом к стене. — Мне показалось, я слышала голос Пола.
Алан сообщил ей о том, что произошло у водопада Мейпл. Она выслушала его и тихо заплакала, вспоминая события на ферме Спеллман — те ужасные мгновения, от которых она отгородилась высокой стеной.
Теперь они обрушились на неё.
— Ничего, Пэтти, ничего, — увещевал её Алан. — Всё будет хорошо.
— Сомневаюсь, Алан. Не знаю.
Пэтти по-прежнему не отворачивалась от стены. Не хотела сейчас смотреть на мужа.
— Всё раскроется, — произнесла она.
— Да, наверно, — тихо вздохнул Алан. — Эта девушка собиралась нас погубить. Если б опубликовала свою статью о том, что мы сделали.
— Мы не сделали ничего плохого, — возразила Пэтти.
— Ты — нет, — сказал он. — Во всяком случае, в нравственном отношении.
— Алан, как же так получилось, что Пол её убил?
— Потерял контроль над собой. Так бывает.
— Теперь ниточки потянутся к гибели Калисты, да?
— Нет, — отвечал Алан. — Женщины из так называемого «Улья» Марни вряд ли станут об этом рассказывать. Пэтти, они все по уши причастны к сокрытию того, что она умерла на ферме. Хотя Бог знает почему. Смерть Калисты была несчастным случаем.
Пэтти хорошенько подумала, прежде чем сказать:
— Нет, Алан. Ее убили.
— Ты никогда не говорила об этом.
— Потому что отказывалась признать, что сыграла в этом свою роль. Я могла бы её остановить. Тем утром Марни дала Калисте кое-что выпить — зелье из трав и мёда. Сказала, что это успокоит её желудок и облегчит схватки, которые она ощущала последние несколько дней. Это был клопогон кистевидный. Я помню, что она говорила мне о нём. Местные женщины применяли его в разных лечебных целях, в том числе для стимулирования родовой деятельности. Это растение росло в саду, близ кухни. Она выкопала его, измельчила корневище и смешала в блендере вместе другими компонентами: цветочной пыльцой, мёдом. Я точно знаю.
Алан застыл на месте, осмысливая слова жены. Она лгала ему двадцать лет. Калиста была обречена с самого начала. Марни, «Улей», они все это знали. Их извращенные понятия о высокой миссии женщин привели к тому, что каждая из них возомнила себя Богом.
Его жизнь рушилась.
Будущего для себя он больше не видел.
Значит, ему пора уйти.
Алан представил их опустевший дом, табличку «ПРОДАЕТСЯ» на газоне, за которым он старательно, с любовью ухаживал. Соседи будут сплетничать, по-новому переосмысливать каждую встречу с ним, переоценивая его личность.
Линдси вызовут на допрос, станут пытать, что ей об этом известно. Со временем, возможно, очень скоро, она пожалеет, что он был её наставником. И вообще будет стыдиться, что дружила с ним и его семьей.
А Марни останется в стороне.
Царица улья, матка.
Неприкосновенная.
— Пэтти, я люблю тебя, — сказал он жене.
— Я тоже тебя люблю.
Алан наклонился к ней, поцеловал в шею.
— Я всегда был счастлив с тобой.
Она знала, что он прощается с ней, но промолчала.
— Утром все наладится, — пообещал Алан.
Глава 80
26 сентября 2019 г., четверг
Ферндейл, штат Вашингтон
Пэтти Шарп находилась одна в той части дома, которая жила и дышала воспоминаниями об её муже. Она остановилась и стала читать грамоты и дипломы, который Алан развесил по стенам своего кабинета. Раньше, когда Пол был маленьким, эта комната служила детской. И когда одним дождливым днём в субботу Алан стал переносить сюда свои вещи, Пэтти сказала, что сначала нужно перекрасить стены.
— Голубой вполне меня устраивает, — ответил он. — Как раз под цвет моих глаз. И напоминает о более счастливых временах.
Она скептически посмотрела на него.
— О более счастливых?
Пэтти произнесла это подчеркнуто шутливым тоном, однако в словах Алана крылась и доля правды.
Он не стал развивать эту тему, просто привлек её к себе.
— Я всегда был счастлив.
Взгляд Пэтти упал на фотографию Алана, сделанную в период учебы в полицейской академии. Её так и подмывало снять снимок со стены. Казалось, глаза Алана следят за ней, и её это нервировало. Когда-то она была уверена, что им суждено прожить вместе до конца их земного существования, да и потом идти рука об руку в загробной жизни, которая обещала быть более долгой и прекрасной, чем о том говорил священник на панихиде. Но сейчас Пэтти охватили сомнения. Этого мужчину она любила сильнее, чем кого-либо, но пожелает ли он оставаться с ней вместе в потустороннем мире?
Ведь он всё знал. Знал, во что она его втянула; знал в тот день, когда свёл счеты с жизнью. Знал, какое решение она приняла, чтобы спасти себя от катастрофы, которая, по её мнению, была неминуема.
Пэтти вышла из кабинета, прошла к аптечке и принялась рассматривать разнообразную коллекцию таблеток, собранную ею за много лет: пузырьки, предназначавшиеся для её пациентов; лекарства, украденные в больнице в ту пору, когда никто особо не вёл учет препаратов, хранившихся на складе; образцы, что приносили агенты по сбыту, утверждавшие, что они предлагают самые новейшие эффективные лечебные средства.
Алан говорил ей, что примет эти таблетки. Сделает то, что должен сделать.
Теперь, глядя на свою коллекцию, она понимала, почему он не исполнил своего обещания.
Он оставил таблетки для неё.
Его любовь не поддавалась объяснению. Он обожал её так, что прощал ей все. Из любви к ней он погиб на поле брани.
Зазвонил телефон. Пэтти ответила, закрывая аптечку.
