— Не думаю, — возразила Линдси. — Иначе ему пришлось бы указать это в медицинском формуляре годности к службе.
Пэтти посмотрела на неё долгим пристальным взглядом.
— Неужели ты рылась в его личном деле? Это неэтично.
— Нет, не рылась, — ответила Линдси. — На самом деле, неэтично то, что делаешь ты, выгораживая его.
— В каком смысле «выгораживая»?
— Алан беседовал с Сарой. Так? Он был чем-то обеспокоен — чем-то ужасным. Чем-то, что вышло из-под контроля.
Пэтти сняла фартук, свернула его и положила на рабочий стол.
— Этого я не знаю. И ты тоже. Я думала, ты была ему другом. Другом нашей семьи.
Неубедительные возражения. Она и сама это понимала. Равно как и Линдси.
На улице хлопнула дверца автомобиля.
— Пол приехал, — сказала Пэтти. — Тебе пора.
— Мы еще не закончили.
— Линдси, прошу тебя, просто уйди. Не лезь ты во всё это. Какой смысл ворошить обстоятельства самоубийства мужа, его давние дела, переживания, заставившие его покончить с собой? Разве мы с Полом недостаточно страдаем?
Линдси посмотрела в лицо Пэтти.
— Что произошло в ту ночь, когда умерла Калиста Салливан?
— Думаю, это ты уже знаешь.
— Кое-что, Пэтти, но не всё.
— Это было так давно.
— Рассказывай.
— Не уверена, что смогу. Много лет я старалась забыть об этом.
— Давай, Пэтти. Если начнешь прямо сейчас, успеешь рассказать до того, как сюда войдет Пол. У Калисты начались родовые схватки?
— Да. Марни поила её какими-то травами, чтобы стимулировать родовую деятельность. Как же трудно об этом говорить.
— Знаю, — согласилась Линдси. — Но иначе нельзя, Пэтти. Мы должны во всём разобраться. Погибли две женщины. Что их связывает? Ферма Спеллман, ну и ещё, получается, женщины, входившие в «Улей».
— Я не имела никакого отношения к тому, что случилось с Калистой. Правда.
— Но ты же была там, Пэтти. Ты знаешь, что произошло?
У Пэтти глаза наполнились ужасом. Стиснув кулаки, она ударила себя по коленям.
— Когда я вернулась в амбар, она была мертва. Клянусь.
— А ребёнок?
На Пэтти смотреть было страшно. Она кашляла, заливаясь слезами.
— Ребенок умер, — наконец выдавила она.
Линдси вбила последний гвоздь.
— Нет, Триш, ребёнок не умер, так ведь? — возразила она, снова назвав Пэтти её прежним именем — будто хлестнула её кнутом.
Пэтти эмоционально готовилась к тому моменту, когда услышит своё настоящее имя, произнесённое кем-нибудь с недобрыми намерениями. Другой причины для этого просто быть не могло. Это произойдет, она знала, когда откроется правда о том, чем занимались Марни и ее приспешницы. Добывали стволовые клетки. Марни постоянно требовала, чтобы они были свежие. Прямо с операционного стола. Сумасшествие какое-то. А потом эта ситуация с Ридом. Его обвинили в убийстве жены. Был разработан план действий, направленный на то, чтобы его осудили и посадили. Всё это было похоже на зеркальную комнату, из которой нет выхода.
— Нет, ребёнок не умер, — призналась Пэтти. — Когда он родился, я позвонила Алану. У него как раз заканчивалось дежурство.
— Он тогда служил в местной полиции на острове?
— Да.
В этот момент открылась входная дверь.
— Мам, привет. Привет, Линдси. Смотрю, твоя машина стоит. — Он умолк, глядя на обеих женщин. — Все нормально?
— Ты меня арестуешь? — спросила Пэтти Линдси.
— Да, и ты это знаешь, — Линдси поднялась из-за стола. — Триш Эпплтон, известная также как Пэтти Шарп, вы арестованы за сокрытие преступления и уничтожение улик.
Пол подошел к матери, обнял её.
— Мам, в чем дело?
Она отстранилась от него, посмотрела ему в глаза.
— Всё будет хорошо. Никому ничего не говори, сынок. Ни слова.
Глава 81
27 сентября 2019 г., пятница
Ферндейл, штат Вашингтон
Сотрудников департамента полиции Ферндейла ввели в курс дела. Были приняты согласованные и эффективные меры к тому, чтобы Марни и другие члены «Улья» не имели возможности сговориться. Каждой из женщин было сказано, что Триш призналась в убийстве Сары и Калисты и потому сегодня вечером они приглашаются для дачи свидетельских показаний.
— Только никаких утечек в прессу, — предупредила Линдси коллег.
Первой прибыла Дина. В красивых брюках свободного кроя и длинном белом свитере. Всё в ее внешности было идеально. Словно облако, она вплыла в конференц-зал департамента полиции.
Следом приехала Грета. В черных джинсах и джемпере с кардиганом сочного зеленого цвета. Стрижка у неё была короче, чем в тот день, когда Линдси встретилась с ней в первый раз. Она нервничала. Пока они ждали, завела бессодержательный разговор с Диной.
— Сколько ж мы не виделись? — спросила Грета. Её голос эхом разнесся по большому ярко освещенному помещению.
— Давненько. — Дина неуверенно пожала плечами. — Лет десять? Ты выглядишь замечательно.
— Спасибо. Ты тоже.
— Свет здесь больно уж яркий, — произнесла Дина. — Нельзя ли его немного убавить?
После они умолкли, к обоюдному облегчению. Мало того, что пустая болтовня тяготила обеих, так еще и их голоса резали слух в этой огромной комнате. Три стены полностью занимали лекционные доски с информационными сообщениями; на четвертой — только дверь и зеркальное окно. Все члены «Улья» наверняка смотрели телевизор и догадывались, что зеркало одностороннее, но микрофонов они не заметили. Их и не было, ведь они сидели в конференц-зале, а не в комнате для допросов. Да микрофоны, в сущности, были здесь не к чему. Пол, покрытый линолеумом, облицованный плиткой потолок, вот и всё: только ровные поверхности. Казалось, это помещение специально устроено так, чтобы оружием стали звуки.
Хизер пришла не одна. Её сопровождала помощница, которую она представила как Стефани.
— Сколько времени это займет? — осведомилась Стефани у Линдси. — Сейчас самый разгар предвыборной кампании. Нам дорога каждая минута.
— Мы расследуем убийство, — отвечала Линдси. — Вы уж соизвольте уделить нам время, иначе мне придется обратиться в прессу и публично поинтересоваться, почему Хизер Джарред отказывается сотрудничать со следствием.
— Мы не отказываемся, детектив. Просто постарайтесь управиться побыстрее, хорошо?
Последней, как всегда, явилась Марни.
Линдси уже знала, что Марни из тех женщин, которые никогда не упустят возможности покрасоваться, показать себя. А это значит, что они никуда и никогда не прибывают первыми. С какой стати? Для людей, жаждущих внимания, эффектное появление важнее, чем уход. С головы до ног она была одета в белое: белоснежный костюм от «Шанель», белоснежные туфли, и одно-единственное украшение — брошь в виде пчелы, которой она очень дорожила.
