— Я — не поклонница. Картину купила, потому что она гармонирует с диваном.
Однако теперь диваны были белые, с желтыми подушками. Ничего голубого не осталось.
С гулко бьющимся сердцем Кейт быстро обходила помещение за помещением, рассматривая обстановку. Она была уверена, что это её последний визит на ферму. Интерьер каждой комнаты был воссоздан по образцам из журнала «Архитектурный дайджест». Кейт восхищалась вещами, которые дочь приобрела за годы изгнания матери. Великолепный антиквариат. Обои с позолотой. Старинный гобелен с изображением улья, которому, наверно, лет четыреста. А может, и больше.
Марни окружила себя всем самым лучшим, что можно купить за деньги.
За деньги, которые поступали от её последователей, ради неё опустошавших свои банковские счета.
Неплохо для тщеславной девочки, которая соизволила купить картину Пикассо лишь потому, что та по цвету гармонировала с ее диваном, подумала Кейт.
Создавалось впечатление, что её дочь пытается слиться с прекрасной средой, как хамелеон. Пытается спрятаться среди гибискусов, чтобы из своего укрытия поймать муху, выстрелив в неё длинным липким языком.
Кейт просунула голову в большую просторную хозяйскую спальню. Огромная старинная кровать — Марии-Антуанетты? — с дорогим постельным бельем была не заправлена. Кейт провела рукой по развешенной в несколько рядов дизайнерской одежде в гардеробной. На многих нарядах еще висели ценники.
Она имеет всё и ничего из этого не ценит, думала Кейт. Как же я воспитала такое чудовище?
Кейт распахнула дверь в комнату, которую Марни занимала в детстве.
В первую минуту ей показалось, что здесь ничего не изменилось, как это бывает в комнатах погибших или пропавших детей, которые их матери стараются сохранить в неприкосновенности. Кейт замерла на месте, обводя взглядом спальню. И все-таки что-то было не так. Что-то изменилось. Это был улучшенный вариант комнаты, в которой Марни спала в детстве. На полке стояли красивые антикварные куклы, а не замызганные Энн и Энди, которые Марни всюду таскала с собой на ферме. Вместо обоев с рисунком из вьющихся розочек стену украшала роспись с изображением пчёл и бабочек. У окна в углу стояла кровать, на которой Марни спала в детстве и юности, — кровать на четырех столбиках с навершиями в форме ананасов, застеленная старинным покрывалом из синели лавандового цвета.
То самое окно.
Из всех окон в доме только это не заменили, не освежили краской и даже не мыли. Оно оставалось таким, каким было всегда, не считая одного дополнения — желтой бархатной веревочки, которой окно было отгорожено от остального пространства.
Кейт подошла ближе, читая выгравированную надпись на маленькой латунной пластинке, что крепилась под оконным переплетом.
ВПЕРВЫЕ ПЧЕЛЫ ВСТУПИЛИ В КОНТАКТ С МАРНИ СПЕЛЛМАН ЧЕРЕЗ ЭТО ОКНО. ТАК ЗАРОДИЛАСЬ ВЗАИМОСВЯЗЬ МЕЖДУ ЖЕНЩИНАМИ И ПРИРОДОЙ, КОТОРОЙ СУЖДЕНО ИЗМЕНИТЬ МИР.
Кейт увидела достаточно. Некогда она верила в сказку про пчелиный рой. Думала, что её дочь наделена великим даром. А это что? В этой комнате все кричало о непомерном самомнении. Ложное святилище, созданное в подкрепление её истории.
Любопытство Кейт сменилось горечью и ожесточением.
Значит, её тоже облапошили?
Она быстро вышла из детской спальни дочери и вернулась в гостиную. Пикассо манил её. Не колеблясь, она сняла картину со стены. В её автофургоне не было подушек под цвет картины, но Марни вряд ли заметит пропажу.
А когда заметит, все равно не приедет.
Трогая фургон с места, Кейт мельком глянула на картину, лежавшую на пассажирском сиденье. Она и сама не верила тому, что забрала её. Не понимала, зачем это сделала. Полотно Пикассо стоило миллионы.
Покидая ферму, она на мгновение еще раз увидела дочь. Та стояла у крыльца, провожая ее хмурым взглядом.
В голове у Кейт роилось множество мыслей, но лишь одна не давала ей покоя.
Марни не спросила, как зовут журналистку, которая сует нос в её прошлое.
Автофургон, проезжая по дороге к паромной пристани, миновал то место, где туристы обнаружили труп Калисты.
Марни не спросила имени журналистки, потому как уже знала, что это была Сара Бейкер.
Глава 30
20 сентября 2019 г., пятница
Алджер, штат Вашингтон
Линдси катила по автостраде I-5 на юг, направляясь к кемпингу близ Алджера — небольшому местечку чуть в стороне от шоссе в округе Скагит, неподалеку от озера Самиш, где стоял домик, принадлежавший её семье. Там жила и работала мать Марни, Кейт Спеллман. Она являлась сотрудником компании, владевшей сетью кемпингов, где останавливались путешественники на колесах — те, кто ошибочно полагал, что, купив за сто тысяч долларов жилой автофургон, они нашли удачный способ во время отдыха сэкономить на гостиницах и кафе. От многих Линдси слышала, что для женской половины туристических пар отпуск на колесах далек от идеального отдыха. Им приходилось стряпать на походных плитках и отмывать после еды столы, которые затем трансформировались в кровати. Мужчины же в основном просто сидели, пили пиво и жарили на костре маршмеллоу или сосиски.
Линдси затормозила на обочине у въезда в кемпинг, где стояла женщина, в которой она мгновенно узнала мать Марни. У Кейт Спеллман было такое же широкоскулое лицо с красивыми чертами, как и у её знаменитой дочери.
Она стала ждать, когда Кейт освободится. Та объясняла владельцам трейлера, как проехать к месту их стоянки.
— На втором повороте направо, ваша площадка в середине кольца. Выезд с противоположной стороны, так что проблем у вас быть не должно.
Новенький «Эйрстрим» напомнил Линдси контейнер для обедов, что отец обычно брал с собой на целлюлозно-бумажный комбинат, где он работал.
Она вышла из машины. Кейт повернулась и смерила её внимательным взглядом.
— На туристку вы не похожи.
— А я не туристка, — отвечала Линдси, подходя к Кейт. — Следователь из департамента полиции Ферндейла. Расследую убийство.
— Здесь никто не погибал. Были только буйные туристы из Марисвиля, по которым я плакать не стала бы. Но на то он и кемпинг.
— Я расследую гибель Сары Бейкер.
Кейт пробежала глазами список на планшете.
— Никаких Бейкеров здесь не было и нет, — заявила она, поднимая на Линдси глаза.
— Я приехала поговорить с вами.
— Со мной? Мне ничего не известно ни про какую гибель. Впервые слышу это имя.
Кейт приблизилась к ней на шаг. У нее были седые шелковистые волосы и глаза тусклого голубого цвета. Она старалась держать голову высоко, так меньше заметно, что спина у неё чуть сгорбленная. На Кейт были коричневые брюки, черные ботинки и хлопчатобумажная рубашка. На пришитом к карману бейджике — ее имя и должность: «Администратор кемпинга». В мягких складках морщинистой шеи сверкала золотая цепочка. И Линдси снова поразило её сходство с Марни: Кейт была точной копией — разве что более старой и огрубелой — своей знаменитой дочери.
