— Кейси, о чём ты сейчас думаешь? — спросила она.
— Ни о чём. Просто пытаюсь представить, как там будет.
— Врёшь, — заявила она.
Вот как она догадалась?
— Марни, не начинай. Не дёргай его, — велела ей мать.
— Я ничего не начинаю. Просто он постоянно врёт. И мы все это знаем.
Кейси отодвинулся от сестры к самому окну. Может, стоит открыть дверцу и самому выпрыгнуть? Так, наверно, было бы лучше для всех.
— Папа, долго ещё? — спросил он.
— Часа два, приятель.
— Ладно. — Кейси посмотрел на сестру. Одно его радовало: в реабилитационном центре он будет на месяц избавлен от Марни.
* * *
Наркоманы вроде Кейси Спеллмана не мечтают стать наркоманами. Они не сознательно выбирают для себя такую судьбу. Пройдя курс лечения в реабилитационном центре Спокана и еще один, амбулаторно, в одной из клиник Эдмондса в штате Вашингтон, Кейси понял, что ему никогда не выбраться из трясины, в которую он угодил.
Куда бы он ни поехал, восхождение сестры к славе и богатству было для него как удар под дых. Она выступала на телевидении. Её продукция была выставлена в витрине каждого магазина. Однажды он шатался по кампусу университета Западного Вашингтона, ожидая, когда ему вынесут дозу, и в канаве увидел журнал с фотографией Марни. Кейси поднял его, стал читать.
Наконец к нему подошла студентка, у которой он покупал наркотики. Она была родом из Киркленда. Её взгляд упал на фото Марни, и она сказала:
— Мама считает, что для женщин она — благословение Божие.
— А-а, — только и произнес в ответ Кейси, снова бросая журнал в канаву.
Там ей самое место, подумал он.
Кейси не сомневался, что сам он тоже закончит свой путь в канаве.
— Правда-правда. У мамы записи её есть и прочее. Мне она всегда говорит, что её послание заставляет человека пересмотреть свою жизнь. Деньги принес?
Кейси отдал ей деньги — чаевые, что он украдкой насобирал со столиков кафе, где пытался не потерять работу.
— Это стоит двадцатку. Я же говорила.
— У меня только семнадцать.
— Жаль. Впрочем, ты все равно уже староват для таких вещей.
Она двинулась прочь.
Он схватил её за плечо.
— Мне очень нужно.
Девушка сбросила с себя его руку.
— Лучше бы слушал те дурацкие записи. Глядишь, не был бы таким лузером.
Ему пришлось стиснуть в кулак всю свою волю, — а её было не много, — чтобы не попортить этой девице личико. Она сильно напомнила ему сестру. Тоже советчица.
Обливала презрением.
И из богатеньких.
* * *
Паромщик сразу узнал его.
В первых числах марта 1992 года двадцатичетырёхлетний Кейси возвращался на родной остров. Колючий ветер словно иголками впивался в его бородатое лицо.
— Эй, ты ведь сын Спеллманов?
— Он самый, — кивнул Кейси. — Тот, кто отсюда сбежал.
— Сто лет тебя здесь не видел.
— Я переехал в другой штат, — ответил Кейси. Эту ложь он заготовил на тот случай, если кто-нибудь его узнает. Не рассказывать же, что несколько лет он бродяжничал и с упоением ширялся.
Паромщик пристально смотрел ему в глаза. Возможно, он, как Марни, умел читать чужие мысли. Кейси надеялся, что нет. Да, он ненавидел родителей за то, что они постоянно восхваляли сестру и порицали его самого, но ему не хотелось, чтобы кто-то знал его истинные чувства. Оттого что его переполняла ненависть, он особенно остро ощущал себя конченым неудачником, и за это нужно было благодарить Марни: она всколыхнула в нём всё самое дурное, прислав записку с требованием вернуться домой.
— Обними за меня сестру. Здесь она всеобщая любимица, как тебе известно. Построенный ею дворец культуры… он просто замечательный.
Паромщик вернулся в рулевую рубку размером с будку сборщика платы на шоссе и принялся подводить судно к причалу.
— Да. Непременно.
Действующих водительских прав у Кейси теперь не было, и он напросился в машину к женщине с двумя детьми, приехавшими на остров на выходные.
На вид она была ровесницей его сестры, может, на год или два моложе. Водила старенький «фольксваген», где в зажигание вместо ключа была вставлена отвертка. Кейси занял переднее пассажирское кресло, дети сидели в автокреслах сзади.
— Я приехала на работу устраиваться, — сообщила женщина.
— В «Уайлдвуд-Инн»?
— Да. Как догадался?
— А здесь работать можно либо в отеле, либо на ферме Спеллман. Выбор небольшой. В отеле тебе понравится. Я там раньше работал.
Брюнетка с короткими ногтями, которые женщина смело накрасила светло-розовым лаком, одета она была в черные джинсы и розовый свитер.
— Нина, — представилась женщина.
— Кейси.
Они отъехали от пристани и покатили по окружной дороге в сторону гостиницы. Нина заговорила про свою будущую работу: она хотела устроиться горничной на полный рабочий день.
— У них на задворках стоит трейлер. Я могу жить там или буду ездить из дому. Но ездить утомительно.
— Я бы ездил, — сказал Кейси. — Я сам отсюда. Вечерами здесь никаких развлечений, а со скалы уже никуда не уедешь, хоть волком вой.
— Их отец сейчас на Аляске, на рыболовецком судне. Детей я могла бы оставить с его матерью.
— Я бы лучше ездил из дому. Честно тебе говорю.
Нина улыбнулась ему. От её доброй приветливой улыбки ему сразу захотелось, чтобы он не был как эта отвертка, торчавшая из приборной доски: застрял в подвешенном состоянии — ни туда, ни сюда. Он жалел, что не способен устроить свою жизнь.
А может, теперь и получится.
За тем он и вернулся на Ламми.
— Вот она, гостиница. — Кейси показал на старый фермерский дом, приспособленный под ресторан и отель на десять номеров с потрясающим видом на океан. Деревянный забор и вывеску оплетали стебли кампсиса с ярко-оранжевыми цветками и сочной зеленой листвой.
— До собеседования еще целый час, — сказала Нина. — Давай я тебя довезу до места?
Кейси она нравилась. Нравилась, потому что он не заметил блеска узнавания в её глазах, когда упомянул ферму Спеллман. В другое время, в другом месте, возможно, он понравился бы ей сам по себе. Она не стала бы, как другие, пытаться через него познакомиться с Марни.
— Нет, спасибо, Нина, — поблагодарил он. — Я лучше пройдусь.
Она припарковалась и повернула в зажигании отвертку, заглушая мотор. Кейси вылез из машины и попрощался.
