Хизер не верила своим ушам.
— И ты только теперь мне об этом говоришь?
— Но ты встретилась с ней до меня. Я ничего не сказал, потому что не хотел тебя нагружать: у тебя и так проблем хватало. К тому же, пока Альберт не прислал мне фото, я думал, что она несёт полную чушь.
Хизер встала и, взяв мужа за плечи, притянула его к себе. В его глазах стояли слезы. Она чувствовала, как его трясет от страха.
— Ричард! Что ты сделал?
— Я готов был на всё, чтобы защитить тебя. И меня бы ничто не остановило. Но дома её не оказалось. Я был готов. Обесточил видеокамеры на парковке. Да поможет мне Бог. Я постучал в дверь. Мне никто не открыл. Я сел в машину и стал ждать. Злился, чувствовал себя полным кретином. Точно не знаю, как я поступил бы с ней. Может быть, просто попытался бы её уговорить. Заплатил бы ей. Не знаю. Потом на парковку въехал её автомобиль, встал на её парковочное место. За рулем была не она. Какой-то тип. Её вообще не было в машине. Тот тип зашёл в дом и вышел с её ноутбуком. И ушёл, причем пешком.
— Стоп, — остановила Хизер мужа. — Я больше ничего не хочу знать.
— Я не сделал ничего плохого.
— Ричард, прими «Ксанакс» и больше ни слова об этом.
Он кивнул.
— Я пальцем её не тронул. Даже не видел её.
Хизер прижалась губами к его губам и сказала, что скоро тоже поднимется наверх.
После ухода мужа она отправила сообщение Стефани Хейт. С очередного одноразового телефона.
Хизер: Возможно, у нас проблема.
Стефани ответила мгновенно: Какая?
Хизер: Нужно убрать Ричарда из города. До начала голосования. И Альберта тоже. Они слишком глупы, чтобы держать рты на замке.
Стефани: Боже, зачем только мы вышли замуж за этих ребят?
Хизер: Полагаю, ради того, чтобы заручиться поддержкой избирателей.
Хизер прошла в гараж и молотком разбила телефон мужа. Её удивило, что он не спросил, как понимать то, что запечатлено на фотографии. Просто принял информацию к сведению, как сторонний наблюдатель. Даже не поинтересовался, как она могла пойти на такое?
Возможно, все-таки он не глуп.
Или действительно любит ее.
* * *
На следующее утро водитель отвез Ричарда Джарреда и Альберта Хейта в аэропорт Сиэтла, откуда им предстоял долгий перелет до Аляски.
— Ты уверена, что я должен лететь? — спросил Ричард у Хизер, когда она вручила ему новый телефон. — Оставить тебя? В столь важный момент?
— По возвращении в Вашингтон ты опять начнешь ныть, что там на многие мили окрест не найти приличного места для рыбалки — и будешь прав.
— У меня нет с собой снаряжения.
— Там тебе всё дадут. Присылай фотографии.
* * *
Хизер Джарред, оставшись одна в своем доме в Олимпии, думала о том, что необходимо принять срочные меры. Малейший намёк на компрометирующие действия, и про Сенат можно забыть. С тех пор, как прошли предварительные выборы, политический ландшафт превратился в поле битвы при Геттисберге
[41], где сложили головы многие кандидаты, но она не допустит, чтобы её внесли в список жертв СМИ.
Хизер проанализировала сложившуюся ситуацию. У нее было три возможных варианта действий: молиться, что гроза её минует; сойти с дистанции или позаботиться о том, чтобы никто не сказал ни слова.
Они с мужем ходили в церковь, но лишь для видимости. Марни обесценила все традиционные человеческие ценности. Хизер не знала, верит ли она теперь вообще в какого-либо бога.
Значит, молитвы не подходят.
Глава 63
18 сентября 2019 г., среда
Чаканут-драйв, штат Вашингтон
После визита следователя Джекман Грета подумывала о том, чтобы позвонить Марни. Она могла бы уладить возникшие недоразумения. Могла бы напомнить ей обо всем, что их связывало. Подтвердить, что она выполняет свои обещания. Все до единого. Грета прошла в кабинет и опустилась в большое кожаное кресло фирмы «Кнолл». Его она купила первым, когда поняла, что в состоянии позволить себе поистине красивые вещи. Грета обратила взгляд в окно. Лапы пихты частично заслоняли от неё синевато-серое море. Парусник, который совсем недавно трепала буря с дождем, теперь скользил по подернутой рябью поверхности воды при более ласковом ветре.
Рядом с ней высился книжный шкаф. Его она сделала на заказ из досок, которые распродавал кегельбан в Ферндейле. Вместо книг полки украшали предметы из её прошлого, а также те, что она привезла из поездок, и даже вещицы, напоминавшие о периоде её работы в больнице. На самом видном месте стояла фотография в серебристо-черной рамке, на которой она была запечатлена вместе с другими медсёстрами. Этот снимок служил напоминаем не о счастливых временах — хотя такие тоже были, — а о событиях, которые следовало помнить, чтобы они никогда не повторились.
За ночь до того, как у Калисты начались схватки, Грета отработала утреннюю смену в больнице. К тому времени обязанности медсестры её уже не вдохновляли, она предпочитала трудиться на ферме Спеллман, наслаждаясь обществом Марни и других женщин, входивших в «Улей». Хотя среди них она чувствовала себя немного изгоем: работала в больнице днями и ночами, брала дополнительные дежурства, на острове Ламми бывала наездами.
Наиболее близко она сошлась с Триш, работавшей в той же больнице. Когда их смены совпадали, они вместе обедали. Однажды за обедом завели разговор о том, как новенькой Калисте удалось столь быстро внедриться в ближний круг Марни.
Грета ковыряла салат, жалея, что не добавила в него больше черных оливок вместо брюссельской капусты.
— Триш, вот смотри. Она является, как и все другие, и вдруг ни с того ни с сего становится звездой.
— И не говори, — отозвалась Триш. — Мы с тобой тащим всё на себе, а Дина, Хизер и Калиста с Марни живут себе и радуются.
Триш преувеличивала. Как всегда. Грета сомневалась, что на ферме кто-нибудь вообще живет и радуется.
— Я согласна, что Дина и Марни особенно близки, — наконец произнесла она, протяжно вздохнув.
— Близки? — переспросила Триш. — В каком смысле?
— Ой, не бери в голову, — увильнула от прямого ответа Грета. Она была мастер разжигать чужое любопытство. Вбрасывала наживку — безобидные слова, заряженные намёком. — Вечно болтаю что ни попадя. У меня слишком живое воображение. Как всегда.
Как бы невзначай, но умышленно Грета подложила бомбу. Нанесла удар исподтишка, — чтобы оставаться поближе к Марни, а Триш держать в неведении — в яме, которую Триш сама помогла вырыть для себя.
